Операция «Мрамор»

— Ну, в общем… — Он посмотрел на своего товарища хакера. — В общем, Гоша сделал невозможное… Он нашел троян, проследил его путь, модифицировал и заслал троян туда, откуда он к нам пришел, и нашел еще кое-что интересное… — Арсений понизил голос. — Мы сейчас собираем информацию… Разрешите доложить чуть позже, товарищ генерал. А так спутник наш. И теперь там почти все работает, как только затяжная облачность уйдет, мы как минимум сможем наладить визуальный контроль над операцией…

— Спасибо, офицер. Это как раз ваша задача, работайте, — чуть потеплев в голосе, произнес генерал. Он снова развернулся в центр стола. — Вот что еще, Павел Дмитриевич и Руслан Талович, помимо ввода в операцию всех спецподразделений СКАР и резервов, необходимо установить судьбу группы Никулина и нашего ученого с мировым именем… Как его?.. Э… Равно, как и отправленного на их поиски авиаотряда… И, кстати, это все люди, что находятся внутри периметра?

— Никак нет, — отрапортовал генерал Хасанов. — По нашим данным, на территории также должны находиться машины сопровождения с двумя БМП во главе с капитаном Морозовым, и там еще «Тигр».

— М-да, — протянул Платонов. — А ведь БМП могут стрелять…

Платонов умолк, внимательно глядя на Хасанова и Жулебина.

— Вы еще что-то хотите сказать? — наконец сказал он, скорее утвердительно.

— Из ставки доложили, что корреспондент «Первого виртуального» Виктория Потапова вместе с каким-то журналистом из местных отправилась внутрь периметра…

— Виктория? — переспросил генерал.

Казалось, на секунду в его глазах погас обычный огонек… Платонов вдруг встал и вышел.

— Что с ним? — спросил Болотов.

— А субординация? — грозно сказал Жулебин.

Болотов наигранно втянул голову в плечи и лучезарно улыбнулся.

— Рассказ про дочку и первый класс слышал? — спросил Жулебин.

— Так точно, — неуверенно ответил Арсений.

— Это он ее в первый класс записывал. Викторию.

Жулебин вышел вслед за Платоновым. Хасанов остался, с неодобрением посмотрев на выскочку.

СКАР

— Замок… Замок, твою мать! — Голос командира прорвался сквозь вату сознания. Вскоре почувствовалось энергичное потряхивание. Николай с трудом разлепил слипшиеся от поднятой пыли ресницы. Почувствовал, что придерживает рукой заботливо поданный командиром респиратор. Закашлялся. Было темно. За окном рвал ветер, шумел дождь, мелькали вспышки молний. Никулин держал в руке фонарик.

— Очнулся? — Командир заглянул в глаза. — Давай, майор, подъем. Надо остальных в чувство приводить. Кажись, началось…

Лицо командира белое, с налипшей на ресницы грязью и вытекшим гноем. Камуфляж тоже покрыт слоем пыли. Николай отодвинул от лица респиратор и хотел вытереть рукавом лицо, но, увидев свой вымазанный в блевотине и грязи рукав, надел респиратор обратно. До него медленно доходил смысл слов, сказанных командиром…

— Чего началось? — Во рту тоже скопилась пыль, склеившая губы, все пересохло, язык шершаво перебирал по небу. Как будто песку наелся. Николай с трудом набрал слюну и сплюнул. Никулин подал ему руку и помог подняться. Все тело ныло, как будто он провел несколько последних часов на ринге с опытным спарринг-партнером.

— А ты прислушайся, когда уши прочистишь, — ответил командир. — На лирику времени нет, я пойду посмотрю, что с парнями у леса и Лощининым, а ты хватай Бурцева и разбирайся здесь. Тебе понятно? Главное — ученый! Давай!!!

Никулин еще раз внимательно посмотрел на Николая. Зам поднял правую руку и оторвался от стенки. Пошатнулся и рухнул на пол.

— Твою мать! — воскликнул командир, успев подхватить Николая. Он вытащил флягу и, сдавив щеки подчиненного, влил ему в рот несколько глотков воды.

— Пей, Коля, это любимая бурцевская хрень с витаминками. — Он энергично встряхнул Петрова. — Давай, брат, никто кроме нас, ты ж понимаешь.

— Миша… Миша… — Зам закашлялся. — Миша!

— Чего? — спросил командир.

— Один вопрос. — Николай помотал головой. — Один вопрос.

— Ну?

— Скажи, на хрена ты из хоккея на войну ушел? — Петров выпрямился и, опершись на стенку, посмотрел на Михаила.

Тот удивленно повел бровью, потом энергично высморкался.

— Тут экстрима больше, — сказал он с легкой иронией. — А от взаимодействия команды зависят жизни. Это важная работа! От взаимодействия — жизни… Понял?

— Я понял, — кивнул Николай, делая уже уверенный шаг вперед.

Никулин оценил взглядом подчиненного и вышел в коридор. Его ботинки долго хрустели по корпусу. Николай поморщился, включил свой фонарик и перевел взгляд в угол. На него без особых проблесков сознания взирал Бурцев. Вася сидел на пятой точке и опирался на автомат. Пытался прокашляться, но выходило слабо. Николай медленно двинулся к нему. В глазах все еще темнело, а голову разрывало пульсирующими всплесками. В ушах стоял приглушенный шум, перемежавшийся каким-то треском.

— Что, Вася, херово тебе? — спросил Николай, болезненно морщась и ощущая во рту комья пыли и запекшейся крови. — А ведь ты тут недавно сам про ядерный взрыв говорил.