Операция "Муравьиный бог"

Игнорируя этот унизительный вопрос, Никита пошел обратно в отдел продуктов.

— Только горький, не люблю молочный! — услышал он вслед ее спокойный голос. Вернувшись к кассе, он купил две шоколадки и два стограммовых пластиковых стаканчика. «Значит вот как. Крутая, да… деловая? Сейчас мы твой коньяк прямо на улице будем пить!». Обида и злость на себя подступили к горлу противным комком. Распустил язык, бедный научный сотрудник Внезапно захотелось подойти к ней и послать ко всем чертям… Понятное дело, не послал…

Мила поджидала его на выходе с фирменной коробкой в руках.

— На держи, — сунула она ему в руки коньяк. Никита молча сложил коробку в сумку, и двинулся к проспекту, ловить такси.

— Слушай… — вдруг сказала Мила ему в спину, — а, может, правда… съездим на море? Искупаться что-то так захотелось! Смотри луна, какая… красивая до жути! И небо ясное…

Никита посмотрел на небо. Полная, здоровенная луна висела среди россыпи звезд. Никита перевел взгляд на Милу, которая тоже смотрела на небо, даже приоткрыв рот от восхищения. «Да какая разница, куда идти, — вдруг подумал он, — лишь бы с ней не расставаться… Лишь бы ощущать ее рядом… Вот те на! Да ты совсем ошалел от нее, дружок!». Никита сглотнул, и сипло спросил:

— Полнолуние что ли?

— Полнолуние, по-моему, вчера было… — мирно сказала Мила, — но сегодня тоже неплохо, правда ведь?

— Я в фазах луны не разбираюсь, — сказал Никита, и с подчеркнутой любезностью продолжил, — но с Вами готов отправиться в путешествие в любой момент. Как прикажете мадемуазель, пешочком пойдем?

— Нет, месье… пешечком я пас… в сандалетах этих… — она озабоченно посмотрела на свои ноги, — боюсь, мозоли натру!

— А ты их сними, асфальт теплый, — мстительно посоветовал Никита, решив ни за что больше не поддаваться на ее провокации и тачку не ловить. Однако, Мила, без капризов, скинула босоножки и спокойно пошла рядом. Никита косился на ее макушку — без каблучков она стала ему ниже плеча, и глупо улыбался всю дорогу своей маленькой победе.

Н-ское водохранилище, иначе именуемое Обским морем, встретило их абсолютно пустым пляжем, только справа в самом конце песчаной полосы, возле леса, стояли палатки и горели огоньки костров. Мила немедленно вошла в воду по щиколотки, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась. Никита сложил пакеты на большое бревно возле самой воды. Шелестели набегающие на песок волны, от воды дул освежающий ветерок.

— Хорошо-то как! Вода теплющая! Как парное молоко! Надо срочно искупаться… — она вернулась к коряге и потянула замок на юбке.

— Подожди! — остановил ее Никита, — По такому случаю коньячку?

— Давай, — с готовностью согласилась Мила.

— Как предусмотрительно я стаканчики захватил! А то бы пришлось драгоценный армянский коньяк, десятилетней выдержки прямо из горлышка хлебать… — он с наслаждением свернул щелкнувшую золотистую крышечку и разлил в стаканчики ароматную жидкость. Развернул обертку шоколадки и положил ее на расстеленный, своеобразной скатертью, пластиковый пакет. Они, беззвучно чокнувшись, выпили коньяк под громогласный стрекот цикад.

— За что пили-то? — усмехнулся Никита. — За наше случайное знакомство, что ли?

— Ага! — согласилась Мила, закусив шоколадкой, — Ты пойдешь купаться? — она поставила пустой стаканчик на бревно, сняла с запястья часики, сунула их в сумочку, и скомандовала — Быстренько отвернулся! И не поворачивайся, пока не скажу!

Никита послушно пересел на бревне к ней спиной. Услышал шуршание одежды, затем удаляющийся плеск воды.

— Можно, — крикнула Мила, уже издали.

Никита обернулся. Через водную гладь тянулась лунная дорожка, Мила удалялась от берега, словно точно по ней. Зайдя по пояс, девушка с визгом присела, потом прыгнула вперед и поплыла, прямо по лунному свету. Видно было только голову и мелькающие руки.

— Эгей! Никитка-а, — крикнула она, — плыви сюда! Здесь хорошо! Вода прелесть!

— Я тебя здесь подожду… Ладно?

— Как хоче-е-ешь…