Операция «Немыслимое»

Я взял паузу, сделав длинный глоток. Грог и в самом деле был вкусным — пряный, теплый, почти без алкогольного привкуса.

— Вероятность высока. Я готов рискнуть некоторым количеством средств и оказаться на старте раздела их леса, нефти и газа в числе первых. Но я не хочу пропустить эту возможность мимо себя. Их внутренние цены отличаются от мировых на порядки. Да, я играю на этом… Пытаюсь играть. И хочу выглядеть в глазах русских больше благодетелем, чем беспринципным дельцом, какими были все их собственные внешнеторговые агенты. Я не торгую оружием, наркотиками и военными технологиями…

— Да вы почти святой, Зак.

— Я даже в церковь не хожу. Но я никому не позволю лезть в мои коммерческие дела. Либо довольствуйтесь теми сорока процентами, что уже крутятся в вашей экономике, и не мешайте мне зарабатывать еще больше, либо я и эти деньги выведу.

— В Москву?

— Да хоть в Ташкент — это не ваше дело! Русские меня на руках до конца жизни носить будут. И никто не посмеет советовать или хуже того — указывать, как мне распоряжаться моими деньгами.

— Вы покраснели, — совершенно спокойно заметил мистер Браун. — Не нужно так горячиться.

Действительно, что-то я разволновался. Как бы по матери его не послать на великом и могучем.

— Мне понятно ваше недовольство, — продолжал Браун. — Но поймите и мое. Я не должен бы вам этого говорить, но ведь, как здравомыслящий человек, вы должны понимать, что сами по себе империи не разваливаются? Помимо внутренних противоречий для этого процесса нужны и внешние. Однако, те люди, которые еще двадцать лет назад начинали работать над созданием этих проблем для Москвы, теперь оказываются у разбитого корыта — у них просто нет такого количества денег, чтобы спорить с вами о приоритетах на равных.

— Россия большая страна, места хватит всем.

— Россия большая, — согласился Браун. — Только кроме металлов и нефти миру от нее ничего пока не нужно. Потом, лет через пятьдесят — может быть, но не сейчас. У нас и без того постоянный кризис перепроизводства, а с вступлением на рынок еще одного игрока с дешевой электроэнергией и рабочей силой он станет неконтролируемым. Пусть лучше мое пальто сошьет Мэри, чем какая-нибудь Оксана.

Видел я этих «игроков с дешевой рабочей силой» — миллионами муравьев, работающих до физического изнеможения за двадцать баксов в месяц и горсть риса на обед. Это не путь для советских граждан, как бы нам его не навязывали. При заработке меньше чем в двести долларов севернее Ставрополя проще протянуть ноги, чем ходить на работу. Да и прошли мы этот путь в двадцатых — начале тридцатых.

— А если речь идет только о дешевом сырье, то здесь нескольким серьезным игрокам не развернуться. — Новое сизое облако табачного дыма отправилось под потолок. — Нужно договариваться. Не вы первый влезли в Россию, но вы в числе первых оказались там с деньгами. Мы согласны считаться с вашими планами, но не нужно считать, что кроме вас она никому не интересна. В конце концов — каждому должно воздаться по заслугам.

Серый за океаном агитирует деловой мир Америки за интеграцию России в мировую экономическую систему на правах полноправного партнера, и тратит на это колоссальные деньги. А здесь, значит, без обиняков заявляют, что желают видеть Москву в роли дойной коровы и уже выстроилась очередь потомственных дояров, в которую мы с Серым случайно вломились, подделав удостоверения ветеранов.

Что ж, постараемся ответить развернуто, чтобы не думал, что на мне можно ездить, но и не придумывал никаких неожиданностей.