Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)

Удар нанесенным им по несговорчивому генералу был исполнен мастерски. Будь на месте де Голля просто политик или даже военный, за спиной которого стояли политиканы, он бы вряд ли устоял на ногах. Но носатый генерал был выдающейся личностью. Он имел богатый опыт как на поприще войны, так и дипломатии, а за его спиной стояла Франция, которой требовалось как можно быстрей, вернуть свой былой суверенитет и место в большой политике. Поэтому он поступил не как напуганный временщик типа маршала Пэтена, а как государственный деятель, для которого честь Франции были не просто слова.

С самого начала войны, правильно оценив ситуацию, он принялся играть на противоречии англосаксов и Сталина, преследуя при этом свои цели. Сначала он был близок к советскому лидеру, затем примкнул к Рузвельту, потом вновь вернулся к Сталину. Когда война закончилась генерал решил сделать «дяде Джо» ручкой ради общеевропейских демократических ценностей, выяснилось, что это был несколько преждевременный шаг и Сталин оказался очень нужен де Голлю.

Узнав о демарше британского премьера, генерал не очень долго прибывал в раздумье.

— Господин Черчилль встал в одном шаге от красной черты, и мы вынуждены ответить ему тем же. Посмотрим, у кого из нас окажутся крепче нервы — холодно изрек де Голль, подписывая свое обращение к советскому лидеру.

В отправленном в Москву письме, была изложена скромная просьба французского лидера стать гарантом целостности Франции, в столь сложное и непростой время.

«Подобно тому, как царь Александр стал гарантом интересов Франции на венском конгрессе, я прошу Вас оказать французскому народу политическую поддержку, которая никогда не будет забыта. Помня наше боевое сотрудничество, которое пролегло от полей Шампани, где русский экспедиционный корпус помогал французской армии громить общего врага до героической эскадрильи «Нормандия-Неман», я прошу Вас оказать нам и военную помощь. Прекрасно зная всю сложность военного и политического положения в результате Вашего конфликта с Британией, я прошу Вас о чисто превентивной мере. На мой взгляд, будет вполне достаточно перебросить под Париж всего лишь одну дивизию или полк, на ваше усмотрение, чтобы охладить некоторые горячие головы в Европе» — так писал Сталину де Голль, и его просьба нашла отклик в душе генералиссимуса.

В тот же день, в сокращенном виде послание французского лидера была отправлена маршалу Рокоссовскому с пометкой. «После согласования с французами, по Вашему усмотрению, в кратчайший срок перебросьте под Париж полк или дивизию».

Приказ Сталина был передан с пометкой «Воздух» и носил литеру личного ознакомления маршалом. Подобная секретность позволила маршалу самому определить имя человека, кому будет поручено в случаи чего прикрыть Париж.

Снимать полноценную боевую единицу с побережья или из района Рура Рокоссовский не мог и не хотел. Перебросить что-либо с голландского направления, значило серьезно ослабить кольцо блокады, уже до этого лишенное части сил, для проведения Северо-Рейнской операции. Можно было бы дождаться подхода частей из хозяйства маршала Жукова, но Москва требовала быстрого исполнения.

Единственное чем мог безболезненно пожертвовать «советский Багратион» во благо советско-французской дружбы — это находящимися на переформировании соединениями, в числе которых была и дивизия полковника Петрова.

— Гамбург брал, Брюссель брал, теперь Париж будет охранять — пошутил маршал, объясняя штабу фронта свой выбор.

— Но ведь он не русский. Перед французами будет неудобно — попытался переубедить маршала член Военного совета фронта, но тот твердо стоял на своем.

— В первую очередь, полковник Петров советский человек, — назидательно подчеркнул Рокоссовский комиссару. — Прекрасный офицер, за плечами которого не только Великая Отечественная война от звонка до звонка, но и финская и испанская. За пленение фельдмаршала Манштейна и умелое руководство дивизией при проведении Северогерманской операции представлен, к званию Героя Советского Союза. По-моему, полковник Петров подходит по всем статьям.

— Лично у меня никаких претензий к полковнику Петрову как к командиру дивизии нет. Грамотный и инициативный офицер, способный в трудную минуту принять правильное решение — поддержал командующего начштаба Малинин. — Петров с отличием закончил академию Генерального Штаба, куда был отправлен по личному распоряжению товарища Сталина. Культурен и высокообразован, отлично знает немецкий язык. Думаю, если надо выучит и французский.

— Но французы могут обидеться. Ведь Петров полковник, а для такой важной и деликатной миссии нужен генерал — наседал член Военного совета.

— В чем дело? — притворно удивился Рокоссовский, — пишите представление, мы поддержим. Правда, Михаил Сергеевич?

— Конечно, товарищ командующий — подтвердил Малинин, но Субботин пропустил его слова мимо ушей.

— Я считаю, что полковник Петров, это не та кандидатура, которая нам нужна — начал комиссар, но маршал моментально его прервал.