Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)

Не скрывая слез, расставались английские военные со своими пушками, минометами, зенитками, танками и бронемашинами. Единственное исключение было сделано для британской авиации, которой беспрепятственно позволили перелететь через Ла-Манш. Вместе с ними улетел почти весь штаб Монтгомери, за исключением самого фельдмаршала. Строго следуя традициям британской армии, он остался вместе со своими солдатами до самого конца эвакуации.

Он оставил свою ставку в Майнце вместе с последним боевым подразделением, что оставило истерзанную кровопролитными боями Рейнскую провинцию и двинулись на север. На американском самолете полетел в Антверпен, где у него состоялась встреча с Рокоссовским.

Красавец «литвин» старался максимально снизить негативный эффект этой встречи. Он постарался окружить бывшего союзника вниманием и почтением, однако это только ухудшило и без того пагубное настроение Монтгомери. Глядя на белые салфетки, роскошный завтрак и фарфоровую чашку чая с молоком, британец непрерывно ловил себя на мысли, что ощущает себя полководцем, что потерпел разгромное поражение и только что подписал полную и безоговорочную капитуляцию.

Сдержанно поговорив о погоде и о семье, фельдмаршал холодно поблагодарил Рокоссовского за заботу о его солдатах и откланялся, не подав руки на прощание. Сделано это было в чисто английском стиле и несколько привыкший к общению с гордыми островитянами, маршал не сильно обиделся на подобные действия. Горбатого, как правило, исправляет только могила.

Впрочем, чопорность и наглость англичан, в этот же день была компенсирована французской галантностью и учтивостью. Прибывший к маршалу генерал де Голль засыпал его бурными комплементами и пылкими речами во здравие товарища Сталина и боевого советско-французского братства. Генерал намеривался выставить свою кандидатуру на выборах в сентябре следующего года и для спокойствия в стране, ему было очень нужно присутствие советского контингента в стране.

В противоположном углу Европы также все шло так как того хотела Москва. После недолгих, но пылких переговоров, между СССР, Грецией, Болгарией и Турецкой республикой был заключен мирный договор, очень напоминавший по своим итогам Севрский мирный договор. Вернув ранее утраченные города Карс, Ардагар и Баязет, а также военно-морскую базу на Босфоре, Москва милостиво отдала земли Восточной Фракии и Галлиполи свои союзникам.

По результатам переговоров, Болгария получила большую часть фракийских земель с выходом к Мраморному морю. Меньшая часть Восточной Фракии с Эдирне и Галлиполийский полуостров перешла во владение греков вместе с островами Имрос и Тенедос.

В знак благодарности за возвращение исконно греческих земель, правительство Афин разрешило разместить на островах Лемнос и Тенедос советские военно-морские базы сроком на 50 лет с последующей пролонгацией.

Что касается самого Стамбула, то он был объявлен особой зоной и был временно взят под контроль советской администрации. Дальнейшую судьбу это древнего города должна была решить Организация Объединенных Наций, чье первое учредительное собрание должно было пройти в первых числах января, в Стокгольме.

Согласно первоначальным планам, первое заседание ООН намечалось провести в августе месяце в Сан-Франциско. Однако обстоятельства изменились и по согласию между исполняющим обязанности президента США Уоллесом и Председателем правительства СССР Сталиным, пальма первенства была отдана Швеции. При этом специальным постановлением было подтверждено, что штаб квартира этой международной организации будет в Нью-Йорке.

Между лидерами Америки и Советского Союза быстро наладились конструктивные, деловые отношения. Желая как можно скорейшего наступления мира в Европе, оба руководителя договорились провести 24 декабря в пригороде Берлина Потсдаме, провести мирную международную конференцию.

Идя навстречу пожеланиям американской стороны, Сталин был не против присутствия на ней британского премьер-министра Эттли. Признавая заслуги английского народа в войне против Гитлера, советский лидер по-прежнему числил Лондон в странах победителях, но из-за безответственной авантюры бывшего премьера Черчилля, требовал наделения британского представителя лишь совещательным голосом.

Американская сторона пыталась всячески отстоять права своего союзника, но Москва была неумолима и президент Уоллес, был вынужден согласиться несмотря на сильное давление со стороны Больших семейств.

— Поздно запирать двери конюшни, когда лошади разбежались — грустно констатировал новый глава Белого дома и в его словах было много правды. После непродуманных действий регента Генриха подержанного большим бизнесом США положение Соединенного Королевства было хуже, чем губернаторское. Оно отчаянно трещало, но не из-за династических разногласий.

Почувствовав слабость центральной власти, подняли голову колонии и в первую очередь Индия. Постоянно откладывавшееся обещание Черчилля предоставить независимость Индии сразу после окончания войны, обрело второе дыхание.