Операция «Одиночество»

Это была большая машина, способная вместить до сорока десантников — длинный приземистый аппарат, несколько медлительный, зато великолепно бронированный. Конечно, слой эланиума не давал защиты от стационарных лазеров — тут требовалось полметра брони, однако против ручного оружия корпус способен устоять на все сто. Вооружение легкое — пара лазеров, однако под брюхом можно подвесить пару десятков шариковых бомб — мало ли, вдруг придется «очистить» посадочную площадку. Да еще десяток ракет «Зенит» — на случай попытки перехвата.

Пилот включил тест оборудования, с удовлетворением наблюдая за появлением на экране успокоительных зеленых строк. Вот мелькнула желтая фраза — он обеспокоено вгляделся в монитор, но затем махнув рукой, откинулся на спинку кресла — всего лишь предупреждение о неустойчивости работы радара — так это он и так знал, все руки не доходили заняться ремонтом.

Убедившись, что техника в порядке, он снова взял в руки бластер, и принялся рассматривать его с таким видом, словно увидел впервые в жизни. Вообще-то говоря, хотя оружие и входило в экипировку пилота десантного шаттла, пострелять из этого чуда техники ему пришлось лишь раз, да и то давно и, к глубокому сожалению, не по живой мишени, а по деревянному щиту. Как прекрасно было бы всадить луч в брюхо какой-нибудь макаки, чтобы затем вдохнуть пахнущий дымом воздух.

Пилот вырубил свет в кабине и выглянул в окно челнока — можно было бы конечно выйти и пострелять... ну, скажем, по деревьям, просто так, для удовольствия... «Нет, Райсс запретил. Да и прав он, что ж с этим сделаешь. Он всегда прав, провалиться ему... считает себя большим боссом, хотя такая же шестерка, как и все мы». Ему не часто приходилось контактировать с бывшим гвардейцем, да он и не стремился — от того за километр несло полным презрением ко всем, кто не входил в эту элиту, а уж с техниками или транспортниками (каковым и являлся, по сути, пилот десантного шаттла) Райсс вообще разговаривал исключительно сквозь зубы.

«Ну и хрен с ней, со стрельбой — подумал пилот, все еще вертя в руках бластер — Как нибудь потом...»

Внезапно он напрягся, уловив краем глаза движение на опушке леса, еле заметное в ночной тьме, которую рассеивал только слабый свет многочисленных звезд. Он до боли в глазах вглядывался во тьму, пока не разобрал детали — прямо к челноку двигались двое рекнов. Вернее двигался один, подволакивая по-видимому раненую ногу. И при этом тащил второго — тот почти не подавал признаков жизни, мешком обвиснув на плече товарища.

Подтащив раненого к борту шаттла, рекн — он был без шлема, однако в такой тьме разглядеть и узнать его было просто невозможно, требовательно махнул рукой сторону люка — открывай, мол, да поживее. Пилот поторопился подчиниться — включил свет, нажал кнопку открытия люка и, закинув бластер за плечо, направился туда — мало ли, может надо чего помочь.

Крышка люка распахнулась с довольно противным скрежетом — тесты тестами, а петли надо смазывать. Оставшийся на ногах десантник, стоя спиной к пилоту, с натугой втаскивал в челнок тело раненого (или убитого).

Внезапно пилота охватило легкое беспокойство — непонятно с чем связанное, оно стремительно нарастало, заставив его вместо того, чтобы броситься на помощь коллеге, схватиться за бластер. И вдруг он понял причину — в команде не было стариков, адмирал отобрал в десант только молодых. А этот был уже не юноша, в шерсти серебрилась седина.

Краем глаза Рейкер заметил движение пилота и понял, что что-то пошло не так, однако было поздно. Тот уже стоял в проходе, нацелив в грудь полковнику бластер, держа его неловко и неуверенно, однако достаточно крепко, чтобы нажать на курок и не промахнуться с двух метров. Прыгнуть на него в таком ограниченном пространстве нечего было и думать.

— Ты что, парень, с ума сошел?

— Ты... чужой. — у пилота заплетался язык, однако полковник с неудовольствием отметил, что руки у парня дрожат все меньше и меньше. — Стой, где стоишь, или я стреляю.

— Какой «стреляю», ты что? Одурел? — шумно возмутился полковник, надеясь, что противник не станет тратить времени на обдумывание его слов — Да стоит хоть раз пальнуть в этой коробке, и мы сгорим оба — луч будет отскакивать от стен, пока в кого-нибудь не попадет. И, к тому же, я бежал из плена не для того, чтобы какой-то сосунок меня пристрелил именно тогда, когда я наконец получил возможность ступить на борт имперского корабля. Лучше помоги, этот парень ранен и, похоже, тяжело...

Рука пилота дрогнула, на мгновение он поверил словам седого рекна. Он даже сделал шаг в сторону распростертого на полу тела, и его бластер переместился чуточку в сторону от груди полковника.

Именно в этот момент тело шевельнулась. Вскинулась рука, сжимающая иглопистолет, ствол был нацелен прямо в лоб пилоту — единственное незащищенное место, шлем, понятное дело, валялся где-то в районе пульта управления. А почему бы и нет, Райсс сказал же, что атмосфера пригодна для дыхания, вот он и не стал потеть в этой дурацкой железке.