Операция «Ольга»

Затмение было вызвано громадным скопищем мух, опустившимся на Мухановку в разгар ясного дня. Необычному природному явлению предшествовала аномальная жара, установившаяся с середины октября в европейской части России к югу от Москвы. По-летнему жарко было в Воронеже, Ростове и Краснодаре. В сизом мареве колебался горячий воздух над бескрайними поволжскими и ставропольскими степями. В Калужской, Орловской и Липецкой областях зацвели обманутые необычным теплом яблони, а в Мухановке случилось исключительно редкое природное явление, названное впоследствии «мухановским катаклизмом». Оно привлекло внимание прессы, всполошило руководство страны, дало почву для активизации толкователей чёрной магии и разного рода экстрасенсов. Но всё это было потом, а в этот душный октябрьский день тучи насекомых кружились над шиферными крышами домов, и дощатыми сараями, заполоняли огороды, и как справиться с этой свалившейся с неба бедой в Мухановке не знал никто.

Засветилось окно в квартире хозяйки ларька «Клондайк» Элеоноры Тяпкиной, затем у главной сельской самогонщицы – бабки Марфы. К соседнему двору подкатил на своем фургоне Санька Чижик и, накрыв голову руками, согнувшись, пробежал к крыльцу.

Насекомые облепили лицо пенсионерки, лезли в рот и в нос. В одно мгновение от насевших мух стали чёрными дверь и окна веранды. Резиновые калоши, словно сами развернулись и потащили женщину в помещение. Отмахиваясь от мух, Роза Яковлевна набрала номер телефона главы администрации Лаптевского района.

– Не знаем, куда бежать, Василий Петрович, вы, как начальство, подскажите, что делать, – заключила она свой рассказ.

– Никуда бежать не надо, – ответил на это Захарин. – Подъеду. А ты, Роза Яковлевна, как деятель культуры, успокой народ.

– Я бы им спела про «хризантемы в саду» по телефону, но мухи не дадут, в рот лезут проклятые!

– Петь романсы может и не стоит. Подскажи, чтобы оклеивали бумагой окна, затыкали дымоходы.

– Это все мертвому припарки, Василий Петрович. В моей квартире их уже тьма. У других, я думаю не лучше. Через все щели лезут тысячами!

* * *

– Катастрофа, Владислав Максимович! – доложил Захарин губернатору Люмкину, вернувшись к себе из Мухановки. – Мухи заполонили село! Людям дышать нечем! Надо что-то делать!

– Так делай! – огрызнулась трубка. – Что ты со всякой ерундой ко мне суешься! Мухи – это не масштаб губернатора! У меня свой трэнд, а у тебя должен быть свой драйв! Решай!

– Так, что же я могу, Владислав Максимович?! – взмолился Захарин. – У района ни денег, ни… – перечислять дальше чего не было у района, стало бессмысленно: Люмкин бросил трубку.

На следующий день, в воскресенье глава Лаптевской районной администрации несколько раз безуспешно пытался связаться с Люмкиным, но все его звонки наталкивались на одну и ту же фразу дежурной секретарши, повторявшей, как попугай:

– Владислав Максимович занят. Перезвоните завтра.

2. Вилли Парсон вылетает в Париж

Командующий Восточноазиатской группировки США Адмирал Кондраки понял, что жив, когда увидел нависшее над ним бледное лицо доктора Чейза.

– Так, так, – хлопотал около кровати начальник медицинской службы, – очнулись, господин командующий, это хорошо. Теперь покой, покой, не волноваться, не делать лишних движений. Сейчас сестра сделает укол. Джуди, детка, подойди.

Доктор посторонился, и возникла массивная фигура чернокожей медсестры. «Детка» была на голову выше и в два раза шире субтильного Чейза. Джуди привычным движением повернула пациента на бок, и запах эфира защекотал ноздри. Кондраки закрыл глаза. Он не почувствовал, как игла вонзилась в плечо, только ощутил разнесшуюся по телу теплую волну. Голова стала легкой и прозрачной.

– И сколько мне еще так лежать? – с трудом пошевелил губами адмирал.

– Недельку, не меньше, – отозвался врач.

– А потом?

– А потом, можно двигаться, только избегать перегрузок. Джуди будет дежурить внизу, если надо, вызовите, – врач извлек из сумки маленький электронный пульт и положил на столик у изголовья.

Когда медики ушли, в комнате стало совсем тихо, только под потолком, навевая сон, слегка посвистывал кондиционер. Занавески на окнах были полуприкрыты, и в щель между ними на фоне синего безоблачного неба виднелась могучая крона старого мангового дерева.

Послышался лёгкий шелест. Кондраки скосил глаза и увидел скользнувшую в приоткрытую дверь серую спинку кота Бэзила. Тот мягко вспрыгнул на столик, и уставился на больного своими пронзительными жёлтыми глазами. В этом взгляде не было ни сочувствия, ни снисхождения.

«Наверное, в суматохе никто не подумал о том, что нужно покормить Бэзила, и он теперь зол на меня», – вяло шевельнулась мысль в больной адмиральской голове.