Операция «Призрак»

— Пастор Краузе — мой духовный наставник и от него у меня нет секретов.

Полковник кивнул и вымолвил:

— Наш шведский агент сообщил, что русские в ближайшее время хотят перебросить находящийся в Москве стратегический запас драгоценных металлов вглубь страны, за Волгу.

— Велики ли эти запасы?

— Очень и очень велики. За вознаграждение он готов предоставить информацию по данному делу. Какие будут указания?

Риббентроп сделал ход пешкой, неспешно изрек:

— Идет историческая битва с коммунизмом, а эти нейтралы все хотят подзаработать, — и прошел к столу.

Медленно, в раздумье, вымолвил:

— Указаний пока никаких не будет, Шульц. Вы свободны.

Полковник склонил на секунду голову, развернулся и быстро покинул помещение.

— Что скажете, уважаемый пастор, по поводу русского золотого запаса? Сталин за золото многое покупает в этом мире. Стоит нам заниматься этим вопросом? И, скажем, например, с помощью авиации разбомбить поезда с золотом?

Пастор поднялся и прошел к шахматному столу. Риббентроп плеснул в стакан виски.

— Не вижу смысла в уничтожении русского золота, — медленно вымолвил пастор. — Ведь скоро мы победим Россию. Значит, нам, немцам, достанется все, что находится у русских, включая их золотой запас.

— Действительно, — весело бросил Риббентроп и сделал добрый глоток из стакана…

* * *

На самом деле, в отличие от пастора, Риббентроп не хотел ждать победы над Россией и передачи всех русских богатств германскому государству. Министр хотел заполучить русское золото как можно быстрее и получить лично для себя. Дабы вложить его в свой личный бизнес. Хотя и понимал, что сделать это будет крайне, крайне затруднительно. В данном случае, вопросы личной выгоды он поставил выше всех наград Рейха.

Поэтому после ухода пастора Краузе, Риббентроп пригласил к себе полковника Шульца.

Риббентроп приказал проработать мероприятия на противодействие планам русских по перевозке из Москвы золотого запаса вглубь страны.

— А еще лучше, на завладение русскими запасами! — добавил с горящими глазами, но через секунду уже спокойно произнес. — Или хотя бы его частью. Что станет, возможно, решающим фактором в победе…

* * *

После обеда Сапега и Сергеев вышли в другую комнату и стали обсуждать возможные варианты размещения в «Каменной горе» драгоценных металлов.

— …Если оставить двухметровый проход, то под хранение остается четыре метра, — излагал свои мысли Ермолай.

— Да, но проход надо обязательно отделить от места хранения, — вставлял Сапега.

— Совершенно верно, — соглашался Ермолай. — Лучше, если это будет металлическая решетка. Тогда не нужно будет делать дополнительное освещение, да и металл будет постоянно виден с прохода.

— Тогда реально для хранения остается три метра по ширине…

— Если оставить место для предкладовой, то в центральном рукаве остается примерно 190 метров, в левом — 190, в правом — 290. Итого 670 метров по длине и 3 по ширине…

— Размер нашего стандартного стеллажа под платину 1,0 × 1,0 метра, под золото 0,8 × 0,4 метра, под серебро 1,0 × 0,6 метра…

— Надо определиться с проходом между стеллажами…

Обсуждение продолжалось около часа.

Сапега и Сергеев вошли в комнату, где находились ожидавшие их два полковника и майор Истомин. На лице Норейки читалось неудовольствие, лица остальных мужчин были, пожалуй, нейтральны.

— Каково будет ваше мнение, Василий Васильевич? — спросил комендант «Каменной горы».

— Мнение наше следующее, — строго вымолвил Сапега, — с учетом устранения высказанных мною замечаний, «Каменная гора» будет пригодна для хранения стратегического государственного запаса драгоценных металлов.

— Каких конкретно металлов?

— Это мы решим позже.

— Но…

— Товарищ полковник, — строго обрезал Сапега, — всему свое время. Сейчас ваше дело — в самые кратчайшие сроки устранить замечания, озвученные комиссией.

— Полковник Буряк, — тихо изрек Норейко, — ты нарываешься на неприятности. Что за вопросы?

Лицо коменданта приняло виновато-прискорбное выражение.

— Виноват, виноват. Все исполним.

В это время Норейко подошел вплотную к Сергееву.

— Ты не забыл, кто тебе присвоил офицерское звание? — прошипел полковник. — Смотри, обо всем необычном должен немедленно докладывать мне.

Первым желанием Ермолая было сообщить о «просьбе» Истомину. Но, подумав, он передумал это делать. При этом твердо решил:

«Стукачом я не буду! Ничего ты от меня не дождешься, полковник»…

* * *

Минск, один из особняков в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвера…

После захвата 28 июня 1941 года немецко-фашистскими войсками Минска, он становится центром Генерального комиссариата «Белоруссия» в составе рейхскомиссариата Остланд. Немецкие военные основательно обосновывались в городе, быстро разворачиваются командные штабы ряда структур: оперативно-стратегического объединения войск Вермахта «Центр», центрального крыла Люфтваффе, регионального центра военной армейской разведки и контрразведки Абвера…