Операция «Призрак»

В магазине Лиза Жохина познакомилась с одной веселой женщиной, примерно сорока лет. Судя по слегка опухшему лицу и бесцветным бегающим глазам, Глафира, новая знакомая, частенько прикладывалась к бутылке. Это не смутило Лизу. Ведь кроме поиска своего принца, нужно было еще как-то коротать время…

За столом сидели две женщины и о чем-то бурно и громко разговаривали.

На столе находилась неприхотливая закуска, наполовину пустая бутылка водки.

Глафира рассказывала о своей недавней жизни.

— …я заведовала рестораном, ко мне все начальство города приходило, лебезило…

— А сегодня ты с кем-то из них поддерживаешь связи? — обрывая собеседницу, спросила Лиза.

Знакомая махнула рукой.

— Какое там. Кого посадили перед войной, кого убили, кто уехал, кто ушел на войну, а кто демонстративно отвернулся от меня. И вообще, — невесело усмехнулась, — как у нас говорили в деревне, где я росла, собака по-свински не поступает.

Лиза наполнила стопки.

— Ну, а если подумать, кто-то остался из старых знакомых? — продолжала допытываться она. — Ведь можно поспрашивать, узнать у людей. Согласись, мужики-то нам нужны и желательно состоятельные.

Глафира кивнула.

— Нужны-нужны, подруга… Порой в холодной постели так их, окаянных, хочется, что завоешь, как белуга.

Лиза мысленно согласилась.

— Вот я и говорю, подумать надо…

* * *

Сергеев вышел в гостиную, прошел к столу. За ним восседала улыбающаяся Молева. Стояла дымящаяся тарелка картошки с тушенкой, банка с солеными огурцами, заварной чайник, хлеб и печенье.

— Ольга Олеговна, ну зачем…

— Садись и ешь! — строго изрекла Молева. — Это я на работе твоя подчиненная, а по жизни я старшая. Садись, говорю! Тут тебе и на ужин останется.

Ермолай подчинился, сел за стол, принялся за еду.

— Ты сам-то откуда будешь? — наблюдая за ним, спросила Молева.

— Из Ленинграда. Вкусная картошка у вас, Ольга Олеговна.

— С домашнего огорода, свойская. Родители у тебя есть?

— Отец в первые дни войны ушел на фронт и вскорости погиб. Мама вместе с заводом была эвакуирована из Ленинграда и сейчас живет и работает здесь, на Урале.

Молева кивнула.

— До войны ты где работал?

— В ленинградской конторе Госбанка работал.

— Значит, ты наш, банковский?

— Да, я окончил учетно-кредитный техникум.

— А жена или девушка есть у тебя? Ты ничего такого не подумай, но здесь у нас много одиноких девчонок и молодых женщин. Присматриваться они к тебе будут.

Ермолай вспомнил Ирину Лазо, хохотушку-пампушку с васильковыми глазами и льняной косой, первую настоящую симпатию. Непостижимую и непонятную капитана Ципок… Медсестру Милу… Потом почему-то Наташу Бузину с белыми волосами и широко раскрытыми зелеными глазами. И… Онись Христолюбову с карими глазами и бархатным голоском…

Улыбнулся и вымолвил:

— Есть девушка.

— Ну и славно, — выдохнула женщина. — Ешь давай, да поедем на наш объект.

Положила на стол пачку махорки и спросила:

— Ты не куришь?

— Нет.

— Это хорошо. Но пачка пусть будет у тебя в номере. Говорят, махорка защищает от паразитов всяких, да и недобрых людей.

Ермолай не верил во всякие там приметы, но изрек:

— Спасибо, пусть будет…

* * *

Пермь, 3-й эвакогоспиталь

В палату Онись Христолюбовой вошел майор Истомин. Улыбнулся, прошел и сел возле кровати девушки. Широко раскрыв глаза, она внимательно смотрела на майора.

— Что-то случилось с Ермолаем? — тихо спросила девушка.

— С ним все нормально. Я пришел сказать, что уезжаю по службе. Ты не волнуйся и поправляйся, тебя здесь будут охранять. А когда поправишься, возьмешь отпуск и проедешь к Ермолаю. Я уже обо всем договорился с твоим начальством.

Девушка внимательно смотрела в глаза майора.

— Доктора сказали, что недели две тебе придется еще усиленно полечиться, — добавил майор.

Вот Онись тихо изрекла:

— Значит, вы, Николай Максимович, бросаете меня.

— Я военный человек, Онись, сейчас идет война, и я выполняю приказы своих начальников.

На глаза девушки навернулись слезы. Истомин взял лежащую на простыне белую женскую руку и вымолвил:

— Сейчас всем не просто, стране не просто. Надо держаться, Онись, и верить в лучшее, верить в победу…

* * *

Сергеев и Молева прибыли в хранилище. У входа их встретил суровый майор Флейта.

— Привет, майор, — громко бросила Молева.

Ермолай поздоровался с майором за руку.

— Что у нас новенького в хранилище? — спросила Молева.

— Ничего особенного, если не считать, что два грузчика пришли на смену с похмелья.

— И кто такие эти паскудники?

— Измайлов и Беспалых.

— Ну, я им… — крикнула Молева, мягко ругнулась и почти бегом проследовала в хранилище.

— Еще один караульный у меня уснул на посту, — добавил майор. — Ну, это я сам разберусь.

«Забот-хлопот с хранилищем мне предстоит!» — призадумался Ермолай, согласно кивнул.

— Как настроение после вчерашнего мероприятия? — спросил Флейта.

— Вполне, — неопределенно ответил Ермолай и тоже направился в хранилище…

* * *

День выдался явно не легким. Перед уходом из хранилища Ермолай позвонил в Москву в главный офис Госбанка. Телефон председателя не отвечал. Поэтому Сергеев доложил о положении дел в хранилище дежурному.