Операция продолжается

Володя дивился на Вознякова. Никакие житейские неприятности не могли загасить в нем страсть поисковика-геолога. Только-только начальник партии закончил тягостный разговор со Стародубцевым, был хмур и подавлен, а уже через какие-то полчаса снова шуршал картами, перебирал разрезы скважин и вслух рассуждал сам с собой.

— Лешачье месторождение! Ясное дело, мы нащупали его. Оно за рекой, за линией сброса. Руку на отсечение— мы подобрались к нему. Но откуда обломки диаспорового боксита в реке? Как вы, Василий Гаврилович, думаете?

— Право, затрудняюсь, Олег Александрович. Я не мастер на гипотезы. Вы знаете. Мне больше импонируют факты.

— Ха, факты! Факты обсосать любой может, — отмахнулся Возняков. — Вы попробуйте объяснить непонятное. А вы, Огнищев, что думаете?

Володю этот вопрос застал врасплох.

— Надо обследовать береговые обнажения, — высказал он прописную истину. — Получше обследовать…

Возняков опять отмахнулся:

— Все обследовано. На брюхе ползали, можно сказать.

— Тогда я не понимаю.

— Я тоже не понимаю, — сердито признался Возняков. — А вот Николашин, кажется, догадывался. Он что-то узнал из разговоров с местными старожилами и хотел проверить, да не пришлось покойничку…

— Покойничку? Он что, умер? — быстро спросил Мокшин.

— Да нет. Я так… — Возняков растерялся. — Думаю частенько о Трофиме Степановиче… — Начальник партии не умел лгать, он покраснел и выражение лица у него стало вымученным. — Не обращайте внимания. Это, видно, нервы…

— Да. Скорее всего, — сочувственно согласился Мокшин.

Возняков был настолько расстроен, что перестал жестикулировать и опустил руки. Они повисли вдоль тела, длинные, тощие, сразу потерявшие свою живость. Володе стало жаль Вознякова, он поспешил ему на помощь.

— Найдется ваш Николашин. Не иголка. Поберегите нервы. Сильно расстраиваетесь — вот и ползет в голову всякая чушь.

— Да, да, — огорченно согласился Возняков, думая о чем-то своем. — Именно — ползет. Вы уж не обращайте внимания.

— А я и не обращаю, — заверил Володя.

Возняков уныло собрал со стола карты и сложил их в сейф.

— Пойти, по хозяйству распорядиться… — сказал он и ушел из камералки.

— Олег Александрович, видимо, что-то знает, — сказал Мокшин, когда дверь захлопнулась. — Тебе не кажется?

Володя легкомысленно отмахнулся.

— Дался вам этот Николашин. Ничего особенного. Затаскали мужика, вот и заговаривается. Тебя бы так… Давай кончать. Мне в Медведёвку сегодня надо. Потанцую! — он прижмурился. — Век на танцах не бывал.

— Как добираться будешь? Ведь суббота…

— На лесовозе. На шпалорезку лес сейчас круглые сутки возят.

— Верно, — согласился Мокшин и стал складывать бумаги.

Они уже собрались уходить, когда в камералку неожиданно вернулся Возняков. Начальник партии был возбужден, недавнего уныния как не бывало.

— Вот! — торжественно сказал он, со стуком положив на стол два куска керна. — Подходим!

Володя, по примеру Мокшина, взял один из образцов, повертел его в руках. Обычный серый известняк.

— Смотрите лучше! — весело шумел Возняков. — Видите? Доломитизации уже нет.

— Это что же… — задумчиво протянул Мокшин. — Выходит, надо скоро ждать рудное тело?

— Конечно! Именно эти известняки покрывают бокситы. Так что надо быть в готовности. Главное — сразу на двух буровых! У Осинцева и Ушакова. Это в двух километрах друг от друга. Вы понимаете, что это значит?! Образцы подняли часа два назад. Вероятность аварий теперь сведена к минимуму. И Ушаков, и Осинцев обсадили скважины трубами. Теперь вывалов не будет. Если бурить будут с такой же скоростью, как сейчас, то…

— То завтра к вечеру можно ждать боксит, — досказал Мокшин.

— Почему к вечеру! — возразил Возняков. — Днем. Даже утром! Все может быть! Так что выходной день на завтра отменяется. Понятно?

— Понятно.

— Не вижу энтузиазма, — рассердился Возняков. — Приказываю, товарищи участковые геологи, завтра с утра безотлучно находиться на буровых. Запаситесь провиантом и всем прочим. Ясно?

— Ясно! — бодро отчеканил Володя.

— Надо так надо, — согласился Мокшин, что-то решив. — За мной дело не станет. Возьму у Тихона Пантелеевича ружьишко и отправлюсь пораньше на участок.

Володю его слова насторожили.

— Это хорошо, — одобрил Возняков. — Только зачем ружьишко?

— Поброжу по лесу. Постреляю. Может, добуду на общий стол зайчишку или глухаря. На днях несколько штук вспугнул. А то на вышке без дела сидеть — мучение чистое. Помрешь со скуки.

— Ладно. Берите ружьишко, — согласился Возняков. — Только смотрите у меня. Не прозевайте рудное тело. Ко времени быть на месте. Голову оторву, если контакт прозеваете!

— Не прозеваю.

— Проверю. К обеду я сам буду на участке. Раньше не поспеть, — с сожалением сказал Возняков.

— Ему что… Привык мотаться день и ночь, — ворчал Мокшин, когда они шли домой. — И другим покоя не дает. Сиди там сутками теперь. Жди его величество боксит…

— Для этого и работаем, — сказал Володя. — Отдохнем после войны.

— Работаем… — Мокшин, видимо, не считал нужным таить при Володе свое настроение. — Работать надо с умом. Без горячки. Если нужно тебе круглосуточное дежурство на буровой — поставь сменных коллекторов…