Операция "Рагнарёк" (СИ)

Делия, вошедшая в Кеннилворт час назад, побродила для приличия между прилавками магазина сотовой связи, заглянула в какой-то офис, извинившись за ошибку и проскользнула в тот самый чуланчик с ведрами и швабрами. На шее у нее висел медальон, которым она не пользовалась с того самого дня, как покинула Свартальфхейм, родовой знак ее дома. Медальон, кроме всего прочего, надежно маскировал тепловое излучение владельца, делая его невидимым для теплового зрения. И для электронного тоже, как успела убедиться Делия, когда за проведенный ей в кладовке час никто не появился, чтобы поинтересоваться необычной метелкой.

В коридоре послышался шум, рабочий день подошел к концу. Народ расходился по домам, и минут через десять Делия услышала, как лязгнул замок на входной двери. Шесть часов.

— Килла-Би уже в туннелях, — сообщил незнакомый голос в ракушке, втиснутой в ее ухо, — Джонни Шарк приветствует всех участников сегодняшнего вечера. Надеюсь, вы сделаете его незабываемым. Мадам Делия, ваш выход.

— Позер, — фыркнула себе под нос Делия, открывая дверь и бесшумно выскальзывая в темный коридор, вытаскивая на ходу стилет из поясных ножен.

Парень за стойкой у входа дернулся, когда неожиданно скользнувшая за его спину тень приставила стальной клинок к его горлу.

— У тебя есть шанс выйти в ту дверь, которую ты сейчас откроешь, и попасть домой, — шепнула она, — и, считай, тебе повезло. У других такого шанса не будет.

Парень судорожно кивнул, едва не насадившись шеей на узкий клинок, и направился к двери. Пока все шло проще, чем она ожидала.

Фьялар с ребятами вошли в открытую дверь, пропустив охранника, который дрожал как осиновый лист, и кинулся к ближайшей автобусной остановке, даже не разглядев толком, кого впустил в здание.

— Ищем вход в подвал? – спросил Бобби.

— Тринадцать этажей, сорок две комнаты, — напомнил Фьялар, — мы не можем себе позволить оставить за спиной неизвестное число врагов.

— Джонни говорит, что на четвертом этаже мониторная, — сообщила Делия, — надо навестить их.

— Если только они уже не собрались навестить нас, — заметил Фьялар, — мы стоим прямо под камерой наблюдения.

— Ждем? – взволнованно спросила Маша.

— Недолго, — ухмыльнулась Делия, услышавшая торопливые шаги на лестнице, — сюда уже идут.

— Ваш дебют, юная леди, — Фьялар кивнул Маше, — добро пожаловать на сцену.

— Устрой им Преисподнюю, — добавила Делия, отступая за ближайшую колонну.

***

Тильда тряхнула кудряшками, пытаясь выбить из головы липкий туман. В непроницаемой темноте комнаты пахло сыростью и средством для дезинфекции. Всей мебели – железная кровать с тощим матрасом, привинченная к полу и унитаз, дотащиться до которого в ее полусонном состоянии каждый раз было героическим подвигом.

Сначала все происходило слишком быстро, и дотянуться до источника ей мешал панический страх. Ее втолкнули в эту комнатушку, больше похожую на камеру, вкатили лошадиную дозу транквилизатора и оставили одну. Придя в себя, девушка первым делом потянулась к Источнику, за пару недель она успела привыкнуть к тому, что Сила всегда в ее распоряжении. А в нынешних странных обстоятельствах это могло стать ее единственным шансом. Или главной причиной того, что она попала в переплет.

«Матильда, вернись на землю», — прозвучал в голове голос матери. Тильда с детства зачитывалась сказками и мечтала стать волшебницей. Или ведьмой, как покойная бабушка, хотя соседи из уважения, сдобренного толикой страха, никогда не называли так в лицо строгую леди, словно сошедшую с полотна голландских художников семнадцатого века. Фрау Грета была признанным мастером гекс-знаков, традиционных магических символов пенсильванских немцев, носила крахмальный чепец и белоснежный фартук. Она умерла, когда внучке еще и десяти лет не было. Мать Тильды, современная практичная дама, все эти магические штучки считала бредом и вымыслом, а дочери прочила будущее бухгалтера или, на худой конец, секретарши. На большее, по ее мнению, ленивая и мечтательная девочка претендовать не могла.

Каково же было ее удивление, когда Тильда, заручившись финансовой поддержкой давно оставившего Ланкастер отца, сбежала в Нью-Йорк, да еще и поступила в престижную Колумбию на факультет английской литературы. Отношения с дочерью охладились почти до точки замерзания, и общение ограничивалось телефонными поздравлениями на Рождество и День Благодарения.

Сейчас Матильда дорого дала бы за то, чтобы мать названивала ей почаще. И поднимала на ноги полицию каждый раз, теряя дочку из виду больше, чем на пару дней. Но такой удачи ожидать не приходилось, и девушка отчаянно пыталась выбросить из головы мерзкий липкий морок, мешающий ей сосредоточиться и воспользоваться своим единственным шансом.