Операция «Ракета»

Четверо солдат в немецкой форме, разговаривая, медленно шли по путям. А поезд уже стучал в дальнем конце равнины.

- Що ж це диеться, га? - ворчал Хомутовский. - Хиба ж мы упустимо цю поживу… Дулю з маком… Сапронов, визмы цих фрицев на мушку.

Василий решил стрелять, как только немцы обнаружат мину. Вот сейчас… Все прильнули к автоматам.

- Пока не шумну, не стрелять!

Солдаты все ближе и ближе подходят к месту, где заложена мина. Десять шагов… Пять… Три… Идут спокойно… Что?! Заметили? Немцы остановились как раз там, где заложена мина…

- Почекаемо, - шепчет командир, сам не замечая, что уже давно перешел на украинский язык. - Ще трохи почекаемо…

На насыпи вспыхивают зажигалки. Видно, как немцы прикуривают и медленно трогаются дальше. Рядом с Хомутовским облегченно вздохнул Ямришко, ругнулся минер-словак, а сам Василий почувствовал, что на лбу у него выступили капельки пота.

- Поживите ще трохи, катовы души… Зараз не до вас…

Поезд был совсем близко.

- Побачемо, що воны там тягнуть… Зараз побачемо…

Отфыркиваясь струями пара, на насыпь выскочил из выемки паровоз, и следом за ним, поблескивая под светом луны, потянулись громады танков на платформах. Хомутовский осторожно взялся за провод, и как только паровоз наехал на мину, изо всех сил рванул провод на себя. В то же мгновение багрово-зеленые молнии взлетели вверх из-под паровоза. Паровоз вздыбился, как стременной конь, остановленный на скаку, и с грохотом опрокинулся, полетел под откос. А за ним, наскакивая одна на другую, кувыркались платформы, скрежетали и крошились вагоны, с треском разбрасывая доски, какие-то куски металла.

- Видходимо! - крикнул Хомутовский, поднимаясь с земли, и отсветы огня запрыгали у него по лицу…

РИСК И РАСЧЕТ

Тихий солнечный рассвет занимался над лесом. О нем первыми известили птицы своим веселым щебетом. Где-то глухо прокричала кукушка, весело застучал дрозд, мелькнула в просвете ветвей белка. Вскоре лес наполнился привычным стрекотом, жужжанием, воркованием. Морской вышел из дома, постоял на крыльце, любуясь зеленью леса. Повернувшись к Боброву, который брился, пристроив зеркало на пеньке, сказал:

- Денек-то, Костя, жаркий будет… Прям, как у нас на Дону, в августе…

- Тепло, что и говорить…

Никто из них не предполагал, что день этот окажется для них вдвойне «жарким».

Во время завтрака радист положил перед командиром радиограмму. Из Центра сообщали, что немцы подтягивают к фронту новую дивизию, и требовали срочно уточнить ее состав, вооружение и координаты.

- Что будем делать, Костя? - спросил подполковник Боброва. - Времени в обрез, а у нас все на заданиях…

- Ждать некогда.

- Придется самим… Другого выхода нет… У повстанцев, что по соседству с нами, есть «татра». Возьмем и поедем в открытую, как фрицы ездят… Несколько километров по повстанческой зоне, а дальше - ничья полоса…

- А еще дальше - немцы, - подсказал Бобров.

- Да… вроде б коридор, который они занимают, но потом ведь опять партизанская зона… Там сейчас действуют отряды Егорова и Морозова.

Морской говорил горячо, повторяя отдельные слова и фразы, словно стараясь себя убедить в правильности своего решения.

- Рискованно все же, Миша…

- Так в нашем деле без риска не обойтись, - перебил начальника штаба Морской. Он резко встал из-за стола и забегал по маленькой комнате. - Помнишь, чудак человек, какие мы номера откалывали на Украине? Ты вспомни, как, переодевшись в фрицевские мундиры, мы забирались к ним в самое пекло. Да что тут много говорить!… Поехали! - И Морской решительно потянул Боброва за рукав.

…После обеда со стороны Зазрива выехала легковая автомашина «татра» с немецким номером. За рулем сидел партизан Ян Чипка, словак средних лет, с чуть посеребренными сединой висками и мозолистыми руками рабочего. Одет он был в словацкое обмундирование: солдат как солдат. Рядом с ним в белой рубашке, с подтяжками - китель и фуражка небрежно брошены на колени - развалился подполковник Морской. На заднем сиденье в такой же небрежной позе сидел майор Бобров. Именно так ездили в жару немецкие и гардистские офицеры. За сиденьем шофера виднелся автомат, в сетке, сбоку, лежало десятка полтора гранат.

Недалеко от деревни Сучаны машину остановил повстанческий патруль:

- Дальше нельзя… Там швабы…

- Вы это точно знаете, - спросил Морской, - или догадываетесь?

- Здесь кончается наша зона… Вчера мы швабов не видели, а сегодня, может, они и в километре от нас…

- Так… Ну что ж, поехали, хлопцы… Как-нибудь выкрутимся… В случае чего…

Ян Чипка нажал на акселератор, и машина понеслась вперед. Широкое асфальтовое шоссе стремительно рвалось под машину. По сторонам мелькали зеленые деревья и кустарники, залитые жаркими лучами солнца лужайки. Казалось, не было и не могло быть здесь войны, так не вязалась эта картина со взрывами, стрельбой, смертью.

Но сидящие в машине люди помнили о войне каждую минуту. Не отрывая взгляда от несущегося навстречу шоссе, Морской расстегнул кобуру пистолета, попробовал, легко ли достать из сетки гранаты.

- Швабы!… - тихо сказал шофер.