Операция «Рюген»

Чужой, почему-то выглядевший очень несчастным, как мокрая болонка под дождём, сидел на полу лаборатории «Юлия Цезаря», почти прижавшись телом к жёсткому ворсу пластикового покрытия, которым специально выстилали отсеки, чтобы не скользила обувь. Чужой даже не казался большим.

«Зверь действительно кое в чём красив, — отрешённо подумала Маша, издали разглядывая Чужого. — Слишком необычен. Если бы здесь находилось не живое существо, а, допустим, статуя из чёрного камня, до миллиметра повторяющая его формы, то какой-нибудь миллионер выложил бы кучу денег, чтобы поставить её у себя в саду и показывать гостям. И всё-таки не будем забывать, что он живой. Живой…»

Военные не отходили от дверей лаборатории, с мрачными лицами наблюдая, как Гильгоф готовит «камеру» для Чужого. Настоящий хозяин «Юлия Цезаря» оказался человеком удивительно дальновидным — в научном отсеке располагался закрытый со всех сторон пуленепробиваемым стеклянным куполом блок, отдалённо напоминавший громадную криогенную капсулу необычной формы. Овальная дверца, отдельный терминал управления, какие-то трубки, подведённые к вершине капсулы… Тесновато, конечно, но животное там легко поместится.

Гильгоф заблаговременно успел изучить это устройство под руководством фантома Юлия Цезаря — мозг корабля объяснил доктору, что тот видит перед собой некое подобие газовой камеры, куда из припрятанных под полом баллонов может накачиваться любое газовоздушное соединение, теоретически способное усыпить Чужого. Когда зверь заснёт, достаточно будет с помощью манипуляторов взять все необходимые анализы живых тканей, а затем выставить Чужого вон с корабля.

Цезарь материализовался, едва только животное ввели в лабораторию. На сей раз виртуальная фигура красовалась в багрово-фиолетовой тоге, символизирующей победу и превосходство. Фантом вежливо отошёл в угол, посоветовал не обращать на него внимания и пристроился в одном из кресел. Машу он нервировал, Казаков, Эккарт и их люди посматривали на шуточку владельца малого рейдера неодобрительно, а Бишоп с Гильгофом, кажется, вовсе не заметили появления компьютерного призрака.

— Теперь пойдём со мной. — Учёный направил на животное ретранслятор и отжал пару кнопок. Закреплённый на черепе Чужого маленький прибор усилил сигнал и передал его нервным центрам животного.

Зверь поднялся и сделал несколько осторожных шагов в сторону камеры. Семцова инстинктивно отшатнулась, хотя её и Чужого разделяло не меньше пяти метров. Гильгоф посторонился, пропуская чудище в открытый узкий шлюз, и, когда оно оказалось внутри прозрачного блока, отдал команду «Сидеть спокойно».

— Можете идти, — бросил он Казакову. Лейтенант поднял брови. — Отсюда он не выберется. Там трёхслойное кварцевое стекло с пластиковым покрытием, пол керамический и усиленный внизу титановой плитой. Консервная банка.

— Я хочу посмотреть, — упрямо сказал Казаков. — И вообще, чего вы раскомандовались?

Гильгоф лишь поморщился. Бишоп стоял с каменным выражением на лице. Чужой осторожно изучал камеру, изредка тычась мордой в прозрачные стены. Капельки слюны стекали по стеклу.

— Хорошо-о, — протянул учёный. Его пальцы порхали над клавишами компьютера, управлявшего блоком. — Приступим. Бишоп, что опробовать для начала?

— Стандартные наркотизаторы. — Андроид ткнул пальцем в появившийся на мониторе список химических веществ, имевшихся в распоряжении исследователей. — Только мне кажется, ничего не получится. Его кровь моментально удалит любой яд, содержащийся в атмосфере.

— Посмотрим. — Гильгоф выбрал курсором наиболее подходящее, по его мнению, соединение и нажал клавишу «ВВОД». — Для начала распылим препараты кетаминового ряда с добавлением бензодиазепинов…

Из трубки над головой Чужого пополз едва заметный и мгновенно растворяющийся в воздухе капсулы белёсый туман. Зверь поднял морду, заслышав тихое шипение, вывел из пасти стержень со второй парой челюстей, попробовал распыляемое вещество «на вкус» и… И чихнул. Очень натурально. Прямо как собака, сунувшая нос в коробочку с перцем.

Маша Семцова откровенно фыркнула, затем последовали смешки Казакова и других военных, толпившихся у входа в лабораторию. Чужой сидел в своей прозрачной клетке, ничуть не реагируя на вводимые вещества.

Через минуту Гильгоф разочарованно развёл руками.

— Если его лёгкие впитывают газы так же, как и наши органы дыхания, — сказал он, комментируя, — то Чужой должен был свалиться ещё сорок секунд назад. Я ввёл дозу, способную заставить стадо бегемотов больше суток беспробудно дрыхнуть… Попробуем что-нибудь другое.

Спустя полчаса все наблюдатели, начиная от Семцовой и заканчивая прибежавшими поглазеть на невиданное развлечение докторами, начали скучать. Гильгоф с Бишопом травили бедного зверя всеми возможными наркотизаторами и их сочетаниями, но тому было хоть бы хны. Чужой иногда чихал, иногда попискивал, а чаще просто безучастно поглядывал на людей, изредка щёлкая челюстями и поводя хвостом. Решение подсказал Бишоп.

— Фторотан использовали, Вениамин Борисович? — вежливо спросил андроид. — Нет? И не нужно.