Операция «Сафари»

Пленник нелепо скорчился в попытке закрыть поврежденные ребра, но я бить его не стал. И так все ясно. Суки, они везде суки. И сущность такая рано или поздно брала верх. Даже если поначалу и сидели тихо, то потом распоясались. Наверняка и похлеще номера выкидывали, чем я предположил, у подобных тварей фантазия богатая бывает. Я только покачал головой сокрушенно и ткнул мужику под нос КПК с картой острова. Увеличил масштаб, высветил на дисплее объемный план базы с привязкой к рельефу и обозначенными цифрами постройками.

– Рассказывай, что где размещается.

За последующие четверть часа я получил от пленника исчерпывающие сведения по устройству поселения с детальным расположением служб и именами всех сколько-нибудь значимых начальников. Не поскупился «охотничек» и на данные о защитном периметре, и вообще раскололся до самой задницы. Информации к размышлению скопилось более чем достаточно, пора было переходить ко второму этапу допроса.

– Синий-один, как слышите? Прием! – вызвал я Юциуса, отключив внешние динамики. – Готов к сканированию. Освобождайте канал.

– Вас понял, Красный-один, – тотчас отозвался капитан. – Что-то долго вы возились. Проблемы?

– Никак нет! – отмел я все подозрения. – Готовность две минуты.

– Принял.

Пленник заподозрил что-то недоброе, когда я извлек из чехла ажурную сферу мнемосканера – наверное, нечто подобное ему уже приходилось видеть. Однако я не обратил на расширившиеся от ужаса зрачки объекта ни малейшего внимания – заслужил, скот, свою участь. Тот дернулся было, но я успокоил его коротким ударом в многострадальное солнечное сплетение, ловко нахлобучил на голову прибор и пробежался пальцами по сенсорам, в точности придерживаясь инструкции Юциуса. Шлем отозвался жизнерадостным огоньком готовности, и пленник обмяк.

– Процесс пошел! – известил я капитана.

– Есть контакт!

Как Юциус и предупреждал, мнемосканирование на третьем уровне мощности заняло не более пяти минут. Затем диод погас, сигнализируя о выключении прибора, и я осторожно снял его с головы пленника. Н-да, жуткое зрелище. Говорил капитан, что объект в овощ превратится, но я не думал, что реальность окажется настолько суровой – на меня слепо уставились два совершенно пустых глаза с расширенными, как у законченного наркомана, зрачками. Губы пленника кривились в бессмысленной ухмылке, а из уголка рта тянулась нитка слюны. Черт, действительно «объект»! Назвать эту опустошенную оболочку человеком язык не поворачивался. Мне на миг стало жутко, вдоль позвоночника пробежала ледяная волна, будто от недоброго взгляда в спину, но я прогнал наваждение и за шиворот поднял бывшее недавно разумным существо на ноги. Оно не сопротивлялось. Перехватив ножом путы, я погнал «охотника» к загодя намеченному для приведения приговора в исполнение обрывистому участку берега.

До места добирались почти полчаса – безмозглая оболочка человека была беспомощней грудного младенца и застревала в самых неожиданных местах. Достаточно было малейшего препятствия, чтобы ввести «объект» в ступор. Сначала он даже идти не мог, но после мощного тычка в спину пробежал по инерции несколько шагов, и в нем проснулись наработанные за долгие годы рефлексы. Дальше дело пошло веселее, но все равно я порядочно измучился, пока довел опустошенное тело до облюбованного обрыва. Труднее всего оказалось не переполошить обитателей всех окрестных зарослей, но и с этой задачей я кое-как справился – пришлось постоянно контролировать «объект» органолептическим методом, то есть придерживать за плечо и задавать направление движения.

Место, которому суждено было стать декорациями для финальной сцены драмы, оказалось удобным во всех отношениях – располагалось достаточно далеко от звериных и людских троп, от наблюдения с воздуха было укрыто нависающей кроной разлапистой пальмы и представляло собой крохотный пятачок, заросший густой травой. С двух сторон площадка была зажата между типичными для местного пейзажа валунами, а с третьей заканчивалась крутым склоном, практически обрывом метров этак пятнадцати высотой. Прямо под ним начинался укромный пляж, раскинувшийся на берегу затерянной в нагромождении скал бухточки. Склон был усеян мелкими камнями и гравием вперемешку с рыжей лесной почвой, да кое-где порос чахлой травкой. Судя по всему, когда-то давно тут случился оползень. При должной сноровке здесь можно было спуститься к воде, не сломав шею, но вот если оступиться и сорваться в неконтролируемое падение – множественные переломы, если не летальный исход, обеспечены.