Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы

Следует признать, что перспективы ответной радиоигры представлялись пока весьма смутно. Радиоигра состоит в том, чтобы продолжать работу на этом передатчике в интересах нашей контрразведки, скрыв факт захвата передатчика от врага и поддерживая у того уверенность, что его агент по-прежнему спокойно работает. Такая игра была фундаментальным принципом немецкой военной контрразведки, и все прочие соображения и мотивы должны были отступить, когда появлялась возможность наладить с врагом радиосвязь, которую тот считал бы абсолютно подлинной. Послания вражеской разведки, отправленные на попавший к нам приемник, могли бы дать ценные сведения о намерениях врага. Каждое задание, порученное агентам, каждый переданный им вопрос и каждый обмен посланиями становился километровым столбом на дороге, ведущей к цели контрразведки – проникновению в сердце вражеской разведки. В нашем нынешнем положении это, вообще говоря, был единственный шанс быстро получить достоверное и полное представление о ситуации. Пока сердце и мозг союзных западных держав находились в Лондоне, физическое проникновение наших агентов на укрепленный остров было связано с таким риском и с такой потерей бесценного времени, что становилось практически неосуществимым.

В этом отношении враг, безусловно, занимал более выгодное положение. Ему было гораздо проще проникнуть в Германию и оккупированные страны через Швейцарию, Швецию и Испанию, не говоря уже о поддержке, которую вражеские агенты получали от жителей оккупированных стран и от множества иностранных рабочих в Германии. В то же время, смирившись с тем фактом, что в Англии для нас ничего не светило, мы тем более продуманно занимались игрой с врагом посредством радиопередатчиков – эту игру мы уже вели различными способами в 1941 году во Франции и на первых порах получали хорошие результаты; и, хотя мы так и не узнали, каким образом разведка в Лондоне так быстро раскрыла нашу игру, это не мешало нам совершенствовать свои тактические методы.

Из доклада лейтенанта Гейнрихса стало ясно, что шифр, которым пользовался радист UBX, отмечался некоторыми особенностями, о смысле и назначении которых оставалось только догадываться. Нам удалось расшифровать многие послания UBX, перехваченные ранее, но у нас было недостаточно информации, чтобы начать игру на этом передатчике. Шифр, применявшийся на нем, был того же типа, что использовался на голландском флоте.

Я еще не получил никаких сообщений из ЗИПО о результатах допроса радиста, который мог бы дать новую информацию, и меня охватывало нетерпение. Длительная задержка сильно осложняла игру на передатчике. Радист всегда может пропустить один-два регулярных сеанса связи, но более долгое молчание возбудит у противника подозрения – и поэтому я отправил Вурра в ЗИПО за новостями.

В полдень Вурр вернулся и сказал, что ЗИПО пока не может сообщить нам ничего полезного – они ведут обычный полицейский допрос, начинающийся с родителей и места рождения. Вурр столкнулся с полным непониманием наших требований, и ему дали понять, что абверу лучше бы не совать свой нос в дела полиции. Прошлый опыт научил меня не ожидать ничего иного. В то время ЗИПО обычно не принимало во внимание военные аспекты вопроса, если имелась надежда раздуть из захвата агента громкое уголовное дело, которое имело бы дальнейшие последствия и привело бы к новым арестам. В традициях ЗИПО было доводить подобные случаи до грандиозных показательных процессов. ЗИПО страшно радовала такая возможность ликвидировать внутреннее сопротивление и, в первую очередь, связать с этим делом то или иное имя из списка своих политических противников. Во Франции условия для работы абвера были куда более благоприятными, поскольку в этой стране право ареста и допроса имела лишь тайная полевая полиция, подчинявшаяся военному главнокомандующему, который охотно шел навстречу во всех вопросах, затрагивавших интересы вермахта.

Я вкратце обрисовал ситуацию Хофвальду, но тот смотрел на происходящее скептически.

– Вам следует получше ознакомиться с местной ситуацией, друг мой, – сказал он. – Мне известно из надежных источников, что в лице представителя ЗИПО мы сталкиваемся с человеком, которого интересуют главным образом грязные политические делишки и полицейская работа. Его зовут Шрайдер или как-то в этом роде. Постарайтесь переубедить его. Возможно, он даже начнет сотрудничать с вами при условии, что эта идея получит одобрение наверху.

Этот совет немногого стоил, но к нему следовало прислушаться.

В тот же день Вурр отправился в ЗИПО, в результате чего господин советник Шрайдер выразил готовность нанести мне следующим утром визит и ознакомить меня с результатами расследования. Пока же на запрос из берлинского штаба абвера о том, удастся ли начать игру с передатчиком, я ответил уклончиво.