Операция «Шасть!»

– Сограждане! Коллеги! – заговорил Титанников. – Сегодня мне выпала большая честь представить нового главу вашего и нашего делового конгломерата. Господина Стрёмшика Ухвата Ёдрёновича. Прошу, господа!

Один из незнакомцев встал, учтиво наклонил голову.

Выглядел он, повторяем, как и все на просцениуме, неброско, но чрезвычайно презентабельно. Высокий, с импозантной залысиной. Лбище, аккуратная рыжеватая бородка. Костюмчик, пошитый на заказ у элитных костюмоделов Парижска или Римска, и изумительные, в тон сорочке, батистовые носки. Примечательны были глаза – цвета закаленной стали. Казалось, это не глаза, а объективы рентгеновского сканера, впрочем очеловеченные доброй хитринкой. В них так и читалось: если вы со мной, то нам ли растекаться слезной лужею?

В общем и целом большинству служащих МУД новый управитель поглянулся. Дамам особенно понравились батистовые носки, мужчинам – пронзительная твердость взгляда. А шутливое начало выступления и вовсе позволило сорвать внушительный пук аплодисментов.

– Коллеги подельщики! – стартовал Ухват Ёдрёнович. – Смею уверить, что я отнюдь не уполномочен отнимать у вас эквивалент денежной массы. То есть время. Ибо верно говорят классики, масса и есть суть эквивалента!

Зал начал рукоплескать и радостно скалиться.

Человек в батистовых носках остановил смех и овацию посуровевшим взглядом:

– Однако, господа, что я вижу? А вижу я, что шутки тоже отнимают время. Поэтому должен со всей прямотой заявить: шутки прочь от Дела! Теперь дальше. Чтобы не возникало вопросов по поводу моей компетентности, позвольте ознакомить вас с тем, как я дошел до нынешнего положения.

Ухват Ёдрёнович, получивший у притихшей аудитории уважительное погоняло «Ух Ё», достал из папки тощую стопочку бумаги и стал бодро докладывать. Шпарил он без запинок, легко уложившись в полчаса. Из печатных слов складно вытекало, что г-н Стрёмщик самый настоящий писаный красавец. Правда, его деловой путь был по большей части скрыт мраком. Мрак был непроницаемым и блестящим как гудрон на свежем изломе. Но это только придавало докладчику мистического шарма.

Зал внимал почтительно и в меру завистливо. Девяносто восемь процентов аудитории составляли служащие вторых и третьих категорий, которым хотелось расти и расти. Оставшиеся два процента высокослужащих расти в принципе тоже были не прочь… Но прекрасно знали свой потолок, поэтому предпочитали не напрягаться. Они, конечно, помнили принцип: «Каждый ученик плотника способен сколотить себе состояние, чтобы учить других». Однако помнили и то, что предназначается этот принцип в первую очередь для поддержания потенции во время фрикционного движения. Вверх-вниз по лестнице финансового успеха, вверх-вниз.

– Кстати, – вкрадчиво спросил Ух Ё после прочтения автобиографии, – нет ли среди вас сомневающихся в целесообразности моего назначения? Может быть, кто-нибудь думает: «Зачем менять шило на мыло, Титанникова на Стрёмщика, в чем суть?» Так вот, господа! – Голос Ухвата Ёдрёновича загремел строительным перфоратором. – Фигурально выражаясь, предшественник мой и есть шило! Шило, покусившееся, по незнанию или по нерасторопности, на филейную часть нашего общего Дела! И задача моя сводится как раз к тому, чтобы намылить – нет, не заднее место – то самое шило! Выяснить причины его ошибки. Или, не боюсь назвать вещи своими именами, диверсии! Давайте дружно посмотрим на него.

Смотреть на «шило» было неприятно. Титанников, получив пробоину, разваливался на куски и буквально утопал в кресле.

Перфоратор продолжал громыхать:

– И ведь вроде бы ежу понятно, что шила в заднице не утаить. Но он, видите ли, не еж… С недавних пор в низовом поселении Картафанова происходят вопиющие, преступные события, а он не еж! В Управление поступают тревожные сигналы из очага заражения, а не-ежу хоть бы хны. Может быть, он черепаха? Или крот, зарывающий свой талант в песок? Впрочем, с зоологическим статусом упомянутого господина будем разбираться отдельно. Сейчас ближе к Делу.

Ух Ё нервно вздернул бородку. Находящийся рядом с ним второй незнакомец, вероятно, референт, вложил в протянутую руку новую стопку бумаги.