Операция «Скрепка»

Показания отца Михаловского стали важнейшим недостающим звеном в экспериментах по убийству людей с медицинской точки зрения и в том, как они были так искусно скрыты. В отчетах Люфтваффе слова "морские свинки", "крупные свиньи" и "взрослые свиньи" использовались как кодовые слова для обозначения подопытных. В одном из документов Вельца, конфискованных доктором Александером, озаглавленном "Алкоголь и разогрев", Вельц писал, что "эксперименты с кораблекрушениями были [смоделированы] на больших свиньях". Свиней помещали в ванны с водой и глыбами льда и поили спиртом, чтобы проверить, произойдет ли эффект согревания. Результаты, писал Вельц, показали, что "алкоголь у свиней не увеличивает и не ускоряет потерю тепла". В своих показаниях под присягой отец Михаловски описал то, что с ним делали в Дахау: "Меня привели в комнату № 4 на блоке 5.... опустили в воду, в которой плавали глыбы льда. Я был в сознании в течение часа... затем мне дали немного рома". В статье Вельца слово "большая свинья" на самом деле означало "католический священник".

22 июня доктор Александер вернулся в Гейдельбергский центр документов, чтобы найти дополнительную информацию с помощью Хью Илтиса . Вооружившись новыми деталями и ключевыми словами, взятыми из показаний выживших, доктор Александер нашел то, что доктор Рашер называл "отчетами об экспериментах". Эти таблицы, как отметил Александр, представляли собой научную хронику убийств, совершенных медиками. У Рашера были и более масштабные планы. Он сотрудничал с СС, чтобы эксперименты по авиационной медицине были перенесены из Дахау в Освенцим. " Освенцим во всех отношениях более подходит для проведения таких крупных серийных экспериментов, чем Дахау, поскольку там холоднее, а большая протяженность открытой местности на территории лагеря сделает эксперименты менее заметными", - писал Рашер. Доктор Александер также узнал о гротескной "кинокартине с записью экспериментов", которая была показана на закрытом показе в министерстве авиации по указанию Гиммлера. Врачом Люфтваффе, курировавшим это мероприятие, был еще один близкий коллега доктора Штрюгхольда, физиолог и правительственный чиновник по имени доктор Теодор Бенцингер . Доктор Александер не смог найти Бенцингера, но отметил его имя в своем отчете. Затем он вернулся в Геттинген, чтобы во второй раз опросить Штрюгольда и убедиться в том, что Штрюгольд ему лгал.

В Геттингене ситуация изменилась. Следователи, работавшие над проектами научной разведки для ВВС армии США (AAF) и Королевских ВВС (RAF), опросили многих врачей Люфтваффе , включая доктора Штрюгхольда. Их выводы разительно отличались от выводов доктора Александера. Ни один из офицеров RAF или AAF не ездил в Центр документации в Гейдельберге, чтобы ознакомиться с файлами Гиммлера. Вместо этого их отчеты предназначались для обслуживания и поддержки новой секретной исследовательской лаборатории Армстронга и Гроува.

Командир крыла RAF Р.Х. Уинфилд писал в своем отчете , что "Штрюгхольд был главной движущей силой немецких авиационных медицинских исследований" и имел большой штат коллег, включая доктора Зигфрида Руффа, которые, как оказалось, "сильно пострадали от изоляции в годы войны". Уинфилд, не имея представления о том, что доктор Руфф был ответственным лицом за наблюдение за работой Рашера в Дахау, заявил, что его "допросы [Руффа] выявили очень мало информации, которая не была бы уже известна союзникам". Уинфилд видел в докторе Штрюгхольде патриция, "сильно обеспокоенного благополучием своих сотрудников, которые, не имея возможности эвакуироваться из Берлина, теперь оказались под угрозой русских".

От Военно-воздушных сил США в нем участвовал полковник В.Р. Лавлейс, специалист по высотным эвакуациям и парашютным исследованиям. В следующем десятилетии Лавлейс прославился как врач астронавтов НАСА в рамках проекта "Меркурий" времен "холодной войны". Для своего конфиденциального отчета CIOS, озаглавленного "Исследования в области авиационной медицины для ВВС Германии", Лавлейс взял интервью у д-ра Штрюгхольда и многих его коллег, включая эксперта по замораживанию Георга Вельца. Как и Уинфилд, Лавлейс был в неведении относительно медицинских экспериментов по убийству, проводившихся в концентрационных лагерях. Он считал исследования Вельца доброкачественными и посвятил пять страниц своего отчета CIOS восхвалению его исследований по "быстрому повторному согреванию охлажденного животного". Особое впечатление на Лавлейса произвел тот факт, что Вельц заморозил "морскую свинку" до смерти и смог зафиксировать сердцебиение после смерти. " [T]сердцебиение может продолжаться в течение некоторого времени, если животное оставлено на холоде", - писал Лавлейс, подводя итог исследованиям Вельца.