Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД

…Оставив на хозяйстве нашего проводника с карабином, мы один за другим начали погружение в ледяную пучину. Проверив глубиномер, компас и часы, я оттолкнулась от борта катера, развернулась вниз головой и медленно пошла на погружение, держась одной рукой за спусковой конец. Видимость под водой была неплохая, и вскоре на глубине примерно двадцати метров в отвесной скале мы обнаружили большое углубление, из которого бурлящим потоком вырывалась в море Лаптевых широкая река. Поразительно, но приборы показывали, что температура воды по мере того, как мы продвигались по руслу, поднималась всё выше. Преодолевая нешуточное сопротивление, мы упорно продолжали двигаться вперёд и вскоре попали в небольшую пещеру. Чтобы миновать её, пришлось проплыть ещё метров триста. Вскоре стало значительно светлее и, наконец, нависающий над нами скальный потолок резко ушёл вверх, и мы стали осторожно подниматься на поверхность. Течение почти совсем исчезло, и, всплыв, все члены нашей команды оторопели от неожиданно открывшейся нам картины. Мы оказались на поверхности большого озера с песчаными, девственно — чистыми берегами. И снова показания приборов, которые по настоянию гидрологов мы захватили с собой, зафиксировали удивительный факт — вода в озере оказалась абсолютно пресной. Выбравшись на песчаный берег и скинув тяжёлые акваланги, мы стали осторожно обследовать местность. На песчаных берегах, на спокойной глади поверхности озера и на прибрежных скалах мерцали зеленоватым светом блики неизвестного нам происхождения. Этот призрачный свет, казалось, проникал откуда-то сверху. Но источник света, как мы ни пытались, обнаружить не удавалось. Воздух в пещере был чист и свеж. При этом ощущался довольно сильный запах озона, который люди обычно хорошо чувствуют после грозы или гуляя в сосновом лесу. Непонятное свечение вполне сносно освещало окружающую нас местность. Я повернулась и увидела в нескольких метрах загадочно темнеющий грот. Егор включил фонарь и, знаком показав Белосветскому, чтобы он оставался около наших аквалангов, махнул мне рукой. Мы осторожно вошли внутрь. Липкая темнота тотчас обволокла нас, начисто лишая возможности ориентироваться в пространстве. Узкий луч фонаря, блуждающий в кромешной темноте коридора, метался из стороны в сторону, то и дело натыкаясь на грубо обработанные своды туннеля. Неожиданно ход закончился и мы оказались в огромной пещере. Эхо наших шагов гулко отражалoсь от стен и потолка, и мне на мгновение показалось, что темнота вокруг полна неизвестными существами. Егор провёл фонарём по периметру и осветил вырубленный прямо в скале зал. Увиденное нами иначе трудно было назвать. Я не выдержала и тоже врубила фонарь. Ослепительно — белые снопы света бродили во мраке, выхватывая из темноты полированные мраморные плиты пола, конической формы каменные колонны зелёного цвета, уходящие вверх, и… искусно вырубленного в камне на северной стороне скалы огромного орла, сжимающего в чёрных блестящих когтях венок из дубовых листьев, в центре которого призрачно белела свастика. Около восточной стены пещеры свет фонаря вырвал из темноты несколько металлических навесов. Продолжая медленно продвигаться вперёд, мы наткнулись на боковой проход, который через несколько метров привёл к двум небольшим комнатам, вырубленным прямо в толще скалы. Одна была очень похожа на жилой блок, поскольку кругом стояла полуразобранная деревянная мебель, да высокий штабель панцирных сеток от железных кроватей. Другая — буквально забита множеством больших деревянных ящиков. Егор, достав нож, осторожно вскрыл один из них. Надёжно завёрнутые в промасленную бумагу, там обнаружились упакованные части и механизмы различных станков и шанцевый инструмент, покрытые толстым слоем смазки. Мы переглянулись и двинулись дальше. Ход резко повернул направо, и примерно через двадцать метров мы оказались в следующем небольшом гроте, где аккуратным штабелем стояли до самого потолка два десятка обитых металлическими лентами прочных деревянных ящиков. Мелькнула мысль — неужели нашли? Однако моя радость снова оказалась преждевременной. Часть из них была заполнена небольшими примерно килограммовыми жестяными банками, окрашенными серой краской для защиты жести от коррозии с немецкими, норвежскими и датскими консервами, американскими сушёными фруктами и изюмом в прочных бумажных мешках. А часть — большими и тяжёлыми жестяными коробками, обшитыми аккуратно подогнанными деревянными рейками. В них мы с удивлением обнаружили запас листового чая, кофе и шоколада в полукилограммовых плитках. Там же, тщательно завёрнутые в фольгу, хранились несколько банок с немецким яичным порошком. В следующем ящике оказалась датская консервированная ветчина в небольших плоских металлических банках. Последним нам попался неприкосновенный запас качественного на вид спиртного — несколько нераспечатанных ящиков с бутылками шнапса, французского красного вина и коньяка, тщательно переложенных соломой.

Егор вдруг остановился и, присев на корточки, махнул мне рукой.