Операция «Снегопад»

— Погоди, я запишу, — засуетился капитан, но потом спохватился и вернул себе грозный вид: — Вот что, Алексей, меня ваши игры не интересуют. И кто такой этот ваш Маканин… хм-м… Лев Максимович… мне тоже не интересно. Я подчиняюсь командованию округом и только с ним буду обсуждать, что делать, а что нет в настоящей ситуации.

— Пожалуйста, капитан, — Лукашевич не стал возражать. — Как старший по званию и занимаемой должности Ты имеешь полное право принять и отстаивать свое решение.

Усачев с подозрением уставился на него:

— Есть еще какая-нибудь гадость в запасе? Выкладывай всё!

— Нет, капитан. Я рассказал всё, что знаю.

— Немного же ты знаешь.

— Громов знал больше, но… — Лукашевич осекся; говорить о Косте было тяжелее, чем о ком-то или чем-то другом, в смерть его не верилось (не таков наш майор, чтобы вот так просто дать сбить себя), но даже если считать, что Громов спасся, воспользовавшись системой катапультирования, благополучный исход оставался под вопросом — как он там, выберется ли?

— Вот, еще и Громов… — пробормотал Усачев; он подумал о том же самом и отмел сомнения. — Да, ты прав, Алексей, нужно ехать в Печенгу…

* * *

(В/ч 461-13 «бис», полуостров Рыбачий, декабрь 1998 года)

Ровно через полтора часа на пятнадцатом километре дороги (если считать от воинской части 461-13 «бис», а не от Печенги) старый грузовик «ЗИЛ» наехал на стальную полоску с торчащими вверх шипами, положенную поперек дороги — из тех, с помощью которых гаишники «тормозят» не в меру разошедшихся угонщиков. Шины мгновенно спустило, грузовик остановился. Всех, кто сидел в кузове — а было там пятеро бойцов с автоматами, — побросало друг на друга.

Подобная остановка на пустой заснеженной дороге не сулила ничего хорошего. Капитан Усачев и рядовой срочной службы Бельтюков, сидевший за рулем грузовика, посмотрели друг на друга. Бельтюков был не дурак и сразу всё понял. В глазах его читалась смертная тоска.

— Не дрейфь, солдат, — приободрил его Усачев. — Прорвемся.

Капитан вытащил из-под куртки свой табельный ПМ, оттянул затвор, досылая патрон в ствол, снял пистолет с предохранителя и, открыв дверцу кабины, спрыгнул в сугроб.

Ноги его не успели коснуться земли, как с громким шипением в небо ушла осветительная ракета и сразу из нескольких точек по грузовику ударили пулеметные очереди. Невидимый за темнотой противник бил не прицельно, но и этой беспорядочной пальбы хватило, чтобы деморализовать и без того напуганных солдат Усачева. Побросав оружие, забыв о долге, как слепое, охваченное паникой стадо, пятеро солдат покинули обреченный грузовик и своего командира. Для одного из них это бегство станет самой большой ошибкой в жизни: он собьется с дороги и заблудится, его хватятся и найдут только через четверо суток — обмороженного и полумертвого; пальцы на его руках и ногах придется ампутировать.

Удача отвернулась от капитана Усачева. Одна из пуль, выпущенная по грузовику, попала ему в живот, и все пятнадцать километров капитана тащил на себе рядовой Бельтюков. Во второй раз за последние три часа воинская часть 461-13 «бис» лишилась командира

Глава пятая. МАНЕВР.

(В/ч 461-13 «бис», полуостров Рыбачий, декабрь 1998 года)

Усачев кричал. Ему было больно, ему было очень больно, и он не сдерживал себя. Федор Семенович Абрамов, военврач части 461-13 «бис», что-то бормоча себе под нос, осмотрел рану.

— Ну что? — спросил Лукашевич, когда осмотр был закончен.

Федор Семенович кивком указал на перегородку, разделявшую блок полевого госпиталя на две части. Они перешли в соседнее помещение, оставив мучающегося Усачева с санитаром. Федор Семенович наклонился к раковине, включил воду и стал мыть руки.

— Очень плохо, — сообщил он шепотом. — Требуется операция. И не здесь — в Мурманске.

— Но сейчас что-нибудь сделать можно?

— Боль я сниму. На это у нас есть промедол, но долго на одном промедоле его держать нельзя…

— Сколько у нас времени? Федор Семенович покачал головой с мрачным видом, тяжко вздохнул:

— Мало у нас времени, Алеша, очень мало.

— Я всё понял, — сказал Лукашевич. Не попрощавшись, он вышел из госпитального блока. Метель унялась, снеговые тучи разогнало, и над Рыбачьим полуостровом зажглись яркие, невозможно огромные звезды, полыхало северное сияние, снег хрустел под ногами, и дышалось легко.

«В такую погоду нельзя умирать, — подумалось вдруг старшему лейтенанту. — В такую погоду жить надо».

Пока он шел по расчищенной дорожке мимо обугленного остова «бочки — красной комнаты», мимо пока еще целых казарм, санитарного и пищевого блоков, направляясь к «вышке», где находились остальные офицеры, у него было время подвести некоторые итоги произошедшему, обдумать сложившуюся ситуацию и принять единственно верное решение.