Операция «Снегопад»

— Ага, — Алексей скептически хмыкнул. — Именной гранатомет.

— Так что вы выбираете? — спросил Вадим.

— Если есть «Гюрза», то выбираю «Гюрзу». Вадим порылся в сумке и протянул Лукашевичу завернутый в промасленную бумагу пистолет. К пистолету он приложил коробку с патронами.

Зоя выбрала пистолет-пулемет «Клин». Захар был уже вооружен, а Роман вообще отказался от оружия.

— Обойдусь, — буркнул он.

— Вы уверены, товарищ майор? — очень вежливо спросил Вадим.

— Сказал, обойдусь — значит, обойдусь, — отрезал бородач.

Лукашевич зарядил свой пистолет, поставил на предохранитель и спрятал в карман бушлата…

В Оленегорск они въезжали через четыре часа, Короткий день зимнего Заполярья кончился, и стало совсем темно. По дороге к авиабазе их дважды останавливали, но Роман предъявлял некую ксиву, закатанную в пластик, ему козыряли и пропускали без досмотра.

Захар подогнал машину к массивным воротам с жестяными звездами, с которых кто-то заботливо счистил снег.

— Ну, братцы, пошли! — сказал Роман, открывая дверцу.

Он зашагал впереди, направляясь прямо на КПП. Лукашевич шел за ним и ждал окрика. Просто так подпустить к контрольному пункту их не могли. И окрик действительно последовал. Из темного проема, определяющего собой вход в домик КПП, ударил яркий луч света. Роман поднял руку, прикрывая лицо, но не остановился, продолжая вразвалку идти вперед.

— Стой! — крикнул звонкий мальчишеский голос. — Стрелять буду!

«Срочник, — подумал Лукашевич. — Салага. Как бы действительно не пальнул».

Наверное, о том же самом подумал и бывалый Роман. Но всё равно не остановился — лишь замедлил ход.

— Не свети в лицо, парень, — обратился он к часовому. — И позови сержанта.

— Стой! Стрелять буду!

— В кого стрелять? Ты видишь, в кого здесь можно стрелять?

Он рисковал: у часового могли не выдержать нервы, но он дошел, остановившись практически на пороге.

— Кто вы? — пискнул часовой.

Его уже можно было разглядеть. Закутанный по глаза пацан в форменной ушанке с автоматом и фонарем в руках.

— «Буду стрелять», «буду стрелять», — передразнил часового Роман нарочито писклявым голосом. — Перед тобой целый майор стоит, а ты: «буду стрелять». А ну зови сержанта!

— Товарищ сержант! — возопил часовой. — Товарищ сержант!

Отодвинув его, на площадку перед КПП вышел мордастый сержант. В руке у него был батон, и прямо на ходу сержант от батона откусывал.

— Ну что тут? — спросил он скучающе.

— Вот, товарищ сержант, неизвестные лица. Я хотел стрелять, а они…

— Так стрелял бы, — сказал сержант, — а не жевал бы сопли, мля.

— Здравствуй, Ваня, — обратился к сержанту Роман. — А мы тут с друзьями решили навестить начштаба.

Сержант, судя по всему, тоже узнал бородатого ветерана, но виду не подал.

— Документы, — не попросил, а буквально приказал он.

— Ты что, Иван, с дуба рухнул? Это же я!

— Документы, или я…

Что он собирался сделать в случае, если Роман откажется показать документы, Лукашевич так никогда и не узнал. Роман действовал стремительно. Как молния. Удар головой, тихий стон, батон падает в снег, а сержант валится спиной на окаменевшего часового.

— Вперед! — крикнул Роман, и все побежали.

Первым КПП проскочил сам бородач. За ним — Вадим и Захар, потом — Лукашевич, замыкала вторжение Зоя. Лукашевич хотел задержаться, чтобы вырубить тяжело ворочающегося часового, но Зоя подтолкнула его в спину:

— Не спи, старлей!

Это было ошибкой — оставлять часового. Но они это поняли, только когда в ночное небо ударила автоматная очередь.

На выстрелы тут же откликнулась сирена. Лучи прожекторов заметались, высвечивая участки территории, и в их свете Лукашевич увидел, как со стороны казарм по подъездной дорожке к контрольно-пропускному пункту бегут вооруженные бойцы — количеством не менее взвода.

— Ждали, — произнес Роман одно-единственное слово.

А потом началась стрельба.

Глава двенадцатая. НА ИЗЛОМЕ.

(Кольский полуостров, декабрь 1998 года)

Военно-транспортный самолет «АН-12» с пятьюдесятью десантниками на борту кружил на высоте восьми километров над Оленегорском. В его кабине помимо экипажа находились два полковника: один с петлицами ВВС, другой — с петлицами ПВО. Полковники внимательно следили за действиями экипажа, время от времени отпуская реплики или вступая в короткий спор друг с другом.

— Запросите диспетчера еще раз! — требовал авиационный полковник. — Они не могут нас игнорировать.

— База, база, говорит Пеликан, как слышно меня, прием? Нет ответа.

— База, база, говорит Пеликан, мы просим разрешения на посадку. Нет ответа.

— Черт знает что! — высказался авиационный полковник. — Они там уснули?

— Они не собираются вам отвечать, — обронил противовоздушный полковник.

— То есть как «не собираются»? — Авиационный полковник обернулся к нему, яростно сжав кулаки. — Это мой полк, это моя база.

Противовоздушный полковник скривил губы.

— Я же вас предупреждал, с момента вашего убытая в авиаполку многое изменилось. Теперь это не ваш полк и не ваша база.

— Всех под трибунал отправлю! — пообещал авиационный полковник зловеще. — Так что же, нам теперь вручную садиться, без наведения?

— Выходит так.