Операция «Степной барашек»(Роман)

Ромер был поражен: сказанное майором звучало слишком уж невероятно. Вольноф, как правило, всегда был чем-нибудь недоволен и считал, что Ромер часто работает с большим риском. «Так почему же сейчас он так резко переменил свое отношение?..» — старался понять Ромер.

— Двадцать тысяч марок, как я полагаю, будут для вас отнюдь не лишними.

— Двадцать тысяч?!

— Да, наличными! И вы их получите, как только инцидент с фирмой «Лорхер и Зайдельбах» будет полностью исчерпан!

Еще ни разу в его переменчивой судьбе Ромеру не делали столь соблазнительных предложений. Сейчас это выглядело как некое вознаграждение за долгую службу. С другой стороны, он слишком хорошо знал Вольнофа. Уж слишком невероятным казалось то, чтобы скомпрометированного сотрудника не выбрасывали на свалку, как старый, дырявый башмак. Майор еще никогда не раскошеливался, чтобы не содрать с других для себя двойное вознаграждение.

Ромер невольно подумал о Марте Фенске. Конечно, ее богатство не сравнить с двадцатью тысячами, но сам он с такой суммой перестает быть в роли нищего. Но что может еще произойти в связи с инцидентом на пиротехнической фабрике?

— А разве вы не считаете, господин Вольноф, что этот инцидент уже исчерпан? — неуверенно спросил Ромер.

— Для нас да, Ромер! — высокомерно ответил Вольноф и вновь включил магнитофон.

И опять раздался голос Хойслера: «Трое суток, господин майор, и не больше! Обратитесь к высокому начальству! Я знаю, делать это очень неприятно, так как признавать собственное поражение всегда неприятно! Но вы подумайте и обо мне! Я ведь ослеп! И таким останусь на всю жизнь!.. Поэтому я ничего предпринимать не буду! Это варварское оружие! После его опробования на степных барашках я являюсь первой человеческой жертвой!..» Потом Ромер услышал какой-то крик, неразборчивые слова, но все это резко оборвалось: пленка была вырезана. Наступила довольно длительная пауза, после которой снова послышался голос Хойслера. На этот раз обер-лейтенант говорил спокойнее и тверже: видимо, он уже взял себя в руки.

«Мне не остается никакого выбора. Я требую деликатного разбирательства, вскрытия всех фактов и наказания Ромера, так как в случившемся виноват только он!..»

Ромер сокрушенно тряхнул головой.

— «Вскрытия всех фактов», — повторил Вольноф. — Это не должно нас пугать, если в высших сферах будет отдан приказ о введении нового оружия! Но приказа пока еще нет!..

Наступила томительная тишина. Ромер понимал: низшая инстанция — вероятно, это был сам Вольноф — действовала на собственный страх и риск. Эта акция не была обеспечена сверху.

Над пустошью опускался тихий осенний вечер. По голубому небу медленно плыли белые легкие облачка. Было еще довольно тепло.

— Вы требуете от меня откровенности, на сей раз я сам попрошу вас об этом же, — проговорил Ромер.

— Что ж, хорошо. Тогда послушайте еще раз Хойслера, — сказал Вольноф и включил запись.

«Трое суток, господин майор, срок действительно достаточный, — послышался истерический голос обер-лейтенанта, — чтобы выяснить всю ситуацию! Я требую установить, что я…»

В этот момент магнитофон неожиданно замолк. Ромер с удивлением посмотрел на Вольнофа.

— Техническая неполадка, — объяснил майор.

— Что это значит?

— Ромер, бросьте притворяться! Любая операция приносит честь и славу участвующим в ней, когда она удается, и побои, когда она терпит крах! Послезавтра Хойслера будет допрашивать военный прокурор. Если он сочтет, что обер-лейтенант был не в своем уме, тогда все будет так, как нам хочется!

На этот раз Ромер понимал своего шефа.

— В чем и как это выразится?

На этот вопрос Вольноф ответил вопросом:

— А вы помните операции в Бардене?

Ромер сощурил глаза, во рту у него мигом пересохло. Он лишь молча кивнул. И хотя тот инцидент произошел три года назад, Ромер прекрасно помнил все, даже мельчайшие подробности. В пути следования с рельсов сошел железнодорожный состав-товарняк. Среди разбитых вагонов находился опломбированный вагон с грузом для бундесвера. Когда груз разобрали, то оказалось, что не хватало двух автоматов и патронов к ним. Однако эта пропажа не взволновала военную контрразведку. Их сильно беспокоила пропажа трех серых коробочек с маркировкой «СХ-12», две дюжины которых содержалось в небольшом ящичке. Их усиленно искали, но так и не нашли.

В те дни Ромера под видом отпускника направили в окрестности села Барден, где произошло крушение, дав ему задание узнать, не забрал ли эти три коробочки кто- нибудь из местных жителей. Однако более важной была вторая часть его задания: Ромер должен был распространить в селении слух о том, что в разыскиваемых коробочках содержался сильно действующий яд.

На вопрос Ромера о том, почему об этом не сообщили официально в местной печати, Вольноф ответил, что в тех коробочках опасный нервно-паралитический газ.

— Послушайте, Ромер, — объяснил ему тогда Вольноф, — изготовление и применение нервно-паралитического газа согласно решениям ООН является преступлением против человечества! Теперь вам понятно, почему мы не можем о пропаже говорить открыто?..