Операция «Странник». Тетралогия (СИ)

Лечение завершилось, Слойн и Грив вылезли из боксов, а камера Викента всё ещё продолжала гудеть и лечить своего пациента. Оказалось, что у него перелом большой берцовой кости, и за один день робомедик не управится. На вопрос, когда же освободят их друга, машина ответила, что при подстёгнутой регенерации полная реабилитация займёт около двух дней. Лейтенанту нужно остаться в медтерминале в полном одиночестве.

Пообещав Викенту навестить его в свободную минуту, друзья направились к центральному пункту.

— Чёртова механическая баба, — пробурчал по дороге Грив. — Я уже боюсь при ней слово произнести — обидится! Зачем вообще такие особи нужны армии?

— Нехорошо о даме за её спиной разговаривать!, — раздался голос Миры.

Слойн вздрогнул, Грив завертел головой.

— А подслушивать, между прочим, тоже нехорошо!, — бросил сержант.

— Я не подслушиваю, просто я слышу и вижу всё, что происходит на борту. Звездолёт — это моё тело, и я знаю, что происходит в каждом уголке.

Слойну стало не по себе. Выходит, этой машине известен каждый шаг, эта железяка тут всем управляет, а люди всего лишь пассажиры. И если что-то взбредёт в её нейронные схемы, то никто механоса не остановит. Дико осознавать, что эта боевая громада управляется без единого человека, что всем здесь заправляет робот, возомнивший себя личностью. К счастью, все эти сказки про свихнувшихся механосов так и остались сказками — ни один искусственный разум не посмеет нанести вред своему создателю. Даже такой нервный и обидчивый, как Мира. И ведь даже с сержантом не поделишься, услышит. А мысли это чудовище не читает?

— Нет, мыслей я не читаю, — иронично произнесла Мира.

Слойн встал как вкопанный.

— Точно? А почему тогда…

— Да у тебя на лице эта мысль написана. У людей очень богатая мимика. Ты испугался, что если я могу подслушать, то и мысли прочесть не проблема. Но уверяю, я не телепатка.

Это Слойна успокоило. Думать можно о чём угодно, это уже хорошо.

Тем временем добрались до центра. Грив принялся расспрашивать Миру, что та планирует делать дальше. Слойну это казалось сумасшествием — беседовать и советоваться с бортовым компьютером. Хотя после Даны уже должен привыкнуть, а вот на тебе, удивляется он.

Мира поведала, что летит к ещё не оккупированной энхатами планете Кензо, надеется присоединиться к защитникам. В положительный исход не верит (Слойна поразило, что машина может об этом рассуждать) и уверена, что этот этап войны проигран бесповоротно.

Летели целый день на маршевых двигателях — у Миры повреждён генератор гиперпрыжков, который она никак не могла починить — роботы работали день и ночь, в машинном отделении некуда было ступить от обилия механических технарей. Слойн и Грив за это время успели выспаться — Мира показала, где находятся каюты для экипажа. Потом друзья посетили Викента — тот всё ещё лежал в камере. Товарищ спал, и будить его не стали.

А когда вернулись в командный пункт, вдруг выявились новые обстоятельства. Мира сообщила, что с ней связалось командование с Истира и без объяснений велело как можно скорее лететь к ним. Это могло означать, что дела идут совсем плохо.

— Сначала мне приказали оставить вас на любой планете и дальше следовать одной, — сообщила Мира. — Но когда узнали, что вы одни из последних защитников Старога, то изменили решение. Вы летите со мной.

— И чем же вызвана это перемена?, — спросил Слойн.

— Думаю, что высшее военное командование на Истире перестало доверять всем военным без исключения, потому что подозревают в измене. А солдаты, отчаянно сопротивлявшиеся врагу — не изменники.

Что предстоит делать на Истире, Мира не знала, но все понимали, что просто так, забавы ради, никто бы не отозвал с поля боя исправный звездолёт. Всех ожидало какое-то тяжёлое испытание, может быть, пострашнее неравного боя с энхатами. Но всё это покрыто мраком неизвестности, оставалось только ждать.

На другой день снова навестили Викента. Кость уже срослась, лейтенант чувствовал себя хорошо. Он лежал в медкапсуле, только голова торчала из прорезиненного манжета. Он рвался в бой, но медробот отказался выпускать из камеры, заметив, что желательно побыть здесь ещё день. Товарищи пересказали последние новости и поделились предположениями.

Дан обрадовался, что летит домой. Сержанта это разозлило.

— Чему ты радуешься, лейтенант?

— Ну как чему? Там родители, невеста ждёт.

— Дурачок, — констатировал Грив. — Хоть ты и старше меня по званию, а всё равно дурачок.

— Чего сразу дурачок?, — обиделся Викент. — И вообще я тебя под трибунал могу за несоблюдение субординации.

— Ха! Рассмешил, — выпалил сержант с серьёзным лицом. — Давай, созывай трибунал. Куда ты собрался? Домой? К мамочке? Неужто непонятно, если нас потянули в столицу, то там что-то не то?

Викент, округлив глаза, смотрел на сержанта.

— Нас вообще хотели вышвырнуть по дороге, понимаешь?, — добил товарища Грив.

— Не понимаю, — взгляд лейтенанта потускнел.

— Вот и я так же, — Грив помрачнел. — Что-то там стряслось, а что — мы не знаем. И что нас ждёт — тоже не знаем. А ты радуешься.