Операция «Танк времени». Из компьютерной игры — на Великую Отечественную

Репортерша, глядя в камеру исполненным искренним сопереживанием взглядом, говорила еще что-то глубоко правильное и патриотичное, но Кирилл уже не слушал.

Вот и еще одного подняли. Точнее, еще пятерых. Четырех ребят и танк. Вечная им память, ведь теперь-то он знает, как оно было на самом деле. Знает, как пахнет горящая плоть и как выглядит человеческое тело, намотанное на гусеницы и опорные катки. Много чего знает. Вот только вспоминать об ЭТОМ особой охоты нет…

— Кирка? — Лена легонько сжала его плечо, потрясла. — Все нормально?

— Ага, — парень с трудом стряхнул с себя оцепенение, возвращаясь в реальность. — Да нормально, Лен, нормально, честное слово. Просто немного… накатило. Понимаешь?

— Теперь понимаю, к сожалению, — тихонько ответила девушка, внимательно глядя в его лицо. — Ладно, иди на кухню, заканчивай с картошкой, я сейчас доубираю и приду…

А из телевизора уже неслась замечательная песня барда Михаила Калинкина «Танк из болота», выбранная телевизионщиками в качестве завершающего аккорда сюжета. Как бы там ни было, весьма подходящая по теме песня, нужно признать…

По экрану ползли титры и реклама владельцев телеканала, а из динамиков неслось:

Меня подцепили за оба крюка,
Расклеила веки трясина,
И я увидал над собой облака

И ветер, летящий в осинах.

И время мое побежало опять,

Как будто вчера заводили,
И снова услышал я «ерш твою мать»,
И понял, что мы победили.

И понял — пожить мне еще предстоит,

Пускай не герой — победитель,
Пробитые немцами братья мои,
Простите меня и поймите.

Простите — не смог показать мастерство

Красивой военной работы,

Из всей из бригады, но лишь одного
Меня сохранило болото.

Не сжег меня пушки немецкой расчет,

И «Тигр» меня не искалечил.
Меня не расплавил товарищ Хрущев
В огромной мартеновской печи.

Резон здесь, конечно, отыщется свой,

Сегодняшним людям подарки,
Вы можете запах глотнуть боевой
Моей краснозвездной солярки.

Залезьте, не бойтесь испачкать штаны

В крови и солярочной прели,
Почувствуйте кожей дыханье войны,
На чем ваши деды горели.

Я — брошенный в землю военный посев,

Я — памятник сгинувшей роте,
И мирная техника прет по шоссе,
Поскольку я был в том болоте.

Я с пушкой торчащею наискосок,

Для вас непонятен и страшен,
Соляркою пахнущий правды кусок
Истории Родины нашей.

Что я уцелел — экипаж виноват,

Да наша родная природа,
Я танк — я убитый советский солдат
Второго военного года.

Я танк — я убитый воскресший солдат

Второго военного года.
Я дед твой, убитый воскресший солдат
Второго военного года.

ГЛАВА 8

Белоруссия, недалекое будущее

Телевизионщики уехали, и поисковики с армейцами из пятьдесят второго ОСПБ с облегчением вздохнули, после короткого отдыха принимаясь за рутинную работу. При помощи пожарных размыли скопившийся внутри танка ил (то, что было заснято на камеру, являлось лишь вершиной айсберга — основная часть донных отложений находилась как раз внутри боевой машины) и приступили к разминированию, отпустив огнеборцев восвояси. Проще говоря, начали не спеша извлекать из танка боекомплект, сохранившийся прямо-таки идеально. Наспех отмытые от грязи гильзы отблескивали латунью, словно и не было этих самых семи с половиной десятков лет, и они только что сошли с конвейера. Болото, что возьмешь. Бывает, что и тела сохраняются, словно забальзамированные. А уж если почва богата торфом, то и вовсе чудеса случаются, вплоть до того, что удается без труда прочитать найденные в остатках одежды документы…