Операция «Танненберг»

– А что с ними не так? – нахмурился Гаврила.

– Ну… Помните ту ведьму с третьей грудью? Так вот…

Закончить он не успел.

– Трево… – вскинулся стоявший на страже Збыслав.

И обомлел. И утратил дар речи.

– Тревога-а-а-а?!

Бурцев выругался. Ну, просил же! Немецким языком просил подождать! И чего у теллевцев этих нетерпячка такая?

Из зарослей один за другим возникали лесные стрелки. Братство мутантов-арбалетчиков. Зачехленные самострелы – за спинами, мечи и кинжалы – в ножнах. На лицах – улыбки. Правда, на таких лицах даже самые дружелюбные улыбочки смотрятся весьма и весьма зловеще.

Впереди – Вальтер Телль. Конь – в поводу. Шлем – в руках. А потому предводитель мутантов производил самое сильное впечатление.

Народ подскочил. Изготовился к бою. У кого было какое оружие, захваченное при бегстве из замка, – похватали. Сыма Цзян побежал к грузовику, полез в кузов, к пулемету.

– Эй! Эй! Эй! – закричал Бурцев. – Отставить! Это ж союзники. Те самые. Друзья это.

– Это? Друзья? – недоверчиво прогудел Гаврила.

– С кем ты дружбу водишь, Василь? – подхватил Дмитрий.

– Что за нечисть в лагерь привел? – вознегодовал папский брави Джеймс Банд.

– У-у-у страхолюдины, – промычал дядька Адам.

– Шайтаново отродье! – прошипел по-татарски Хабибулла.

Даже их разношерстому интернациональному отрядику трудно было сохранять толерантность при виде такого. А придется.

– Молчать! – рявкнул Бурцев.

Неприязнь, междоусобицы и всяческие дрязги следовало пресекать в самом начале.

– Всем молчать, говорю! – повторил Бурцев. И – спокойным невозмутимым голосом – представил союзников:

– Это – Вальтер. Это – Берта. Это – вольные швейцарские стрелки. Прошу любить и жаловать. Приказываю. Любить. Жаловать. Всех. Ясно? Кому нет – два шага вперед.

Никто не вышел.

– А-а-а, Берта. – Дружинники узнали старую знакомую.

Напряжение сразу спало и…

– Не-е-емцы! – донеслось вдруг из зарослей.

Оп-с! А это уже не Збыслав.

Это уже… неужто Освальд?! Вернулся-таки пан!

…и – топот копыт.

Примолкли, подобрались все – и дружина Бурцева, и стрелки Телля. Арбалетчики-мутанты схватились было за самострелы. Бурцев выразительно покачал головой – нельзя.

Из зарослей к грузовику на взмыленном коне вылетел – да, Освальд Добжиньский собственной персоной! Бросил повод Збыславу, соскочил с седла.

Отшатнулся при виде арбалетчиков Телля.

– Иезус Мария! – перекрестился.

– Не пугайся, пан, – гыгыкнул Збыслав, больше всех довольный нежданным возвращением Освальда. – Наши-то хлопцы. Союзнички. Вацлав их в лесу нашел. Вон, и Берта с ними.

Добжинец перекрестился повторно. Пробурчал:

– Да вы тут, я смотрю, времени даром не теряете!

– Что? – Бурцев уже стоял рядом. – Что за немцы объявились, Освальд?

– Да все те же. Тевтонские рыцари, кнехты и колдуны немецкие на малых трехколесных самоходных повозках лес прочесывают. Люд мирный из предместий Шварцвальдского замка согнали себе в помощь и идут отовсюду. Вроде бы даже собаки у них есть.

Бурцев сжал кулаки. Облава! Уцелевшие орденские братья из тевтонско-фашистского посольства вызвали подмогу – основные силы, ожидавшие послов у платц-башни.

– Уйти-уехать можно? – быстро спросил он.

– Нет, – качнул головой добжинец. – Сейчас – уже нет. Поздно. В клещи нас, поди, взяли. Я-то, может быть, и смог бы проскользнуть, сразу как ускакал отсель. В лес тогда еще не все немцы вошли. Можно, наверное, было тропку найти, да коня пустить во всю прыть.

– Что ж не проскользнул?

Освальд вздохнул, сплюнул:

– А как бы вы тогда без меня, а? Кто бы вас предупредил, охламонов? Збыслава? Дядьку Адама? Ядвигу? Тебя, Вацлав, пся крев, и остальных?! Ну не мог я вот так уехать, одну лишь свою шкуру спасая. Покрутил, повертел коня – да и вернулся. Знать, на роду нам с тобой писано драться плечом к плечу.

Молчали все. Даже мутанты с арбалетами почувствовали патетичность момента. Никто не проронил ни звука.

– Негоже нам ссориться из-за баб, друже Вацлав, – так вот я решил, поворачивая коня, – торжественно провозгласил шляхтич. Вспыльчивый, но отходчивый добжиньский пан.

– Ай, Освальдушка, ай, правильно решил, – тут же подбежала к своему рыцарю Ядвига. – Чего ссориться из-за нас, дурех. Я ж все равно тебя одного люблю! А то, что было, – быльем поросло!

Освальд отстранил жену. Протянул руку Бурцеву:

– Вот тебе моя рука, Вацлав. И забудем о ссоре.

– Ну, спасибо, брат, – искренне, с чувством поблагодарил Бурцев. Крепко пожал поляку руку.– За все спасибо. И не держи зла, не серчай ежели что.

– Обнимитесь! – посоветовал Гаврила.

Обнялись, расцеловались троекратно по русскому обычаю. Вот теперь – мир.

И – новый бой. К которому готовиться и времени-то почти нет.

– Когда немцы сюда доберутся, Освальд? – спросил Бурцев.

– Скоро уже. Слышите?…

Затихли, затаили дыхание все. Птицы не пели. Зато где-то далеко, на грани слышимости доносился невнятный гул. Крики, шум моторов, ржание лошадей, даже вроде бы лай собак… Пока еще далеко. Но скоро будет близко.

– К бою!

Этот приказ Бурцев и Вальтер отдали одновременно, в один голос. Бурцев – по-русски. Вальтер – по-немецки.

Глава 36