Операция «Тень»

– Мы обратили внимание на следующее… Во-первых, оказалось, что о случившемся с сыном Рахитов узнал раньше, чем милиция, следственные органы. Кто-то сообщил ему, что его сын убит. Как только он получил это известие – парализовало левую часть его тела. Сейчас Рахитов представляет собой жалкое подобие того, каким вы знали его прежде. Возникает вопрос – от кого и каким образом он получил такое сообщение? Рахитов мог бы если не сказать, то написать – правая рука у него в порядке. Однако он молчит. Что же это значит? Почему он не хочет назвать человека, принесшего ему трагическое известие? Дальше, Рахитов почему-то не сделал ни малейшей попытки как-то ускорить следствие, что, пожалуй, при подобном несчастье сделал бы любой из нас. Больше того, он вообще не проявляет никакого интереса к следствию. Почему он так странно ведет себя? Вас безусловно занимает вопрос – почему мы, собственно, обратили внимание на поведение Рахитова после покушения на его сына, не так ли, Василий Михайлович?

– Да, так, – признался Прокудин.

– Мы уверены, что Тимура Рахитова хотели убрать с дороги агенты иностранной разведки, – пояснил полковник. – В этих обстоятельствах странное поведение Рахитова-отца приобретает, я бы сказал…

– Зловещий смысл, – подсказал Прокудин.

– Пожалуй, так, – согласился Соколов. – Вы ведь, конечно, понимаете – перед нами задача со многими неизвестными. Вы должны помочь нам решить эту задачу.

– Я не силен в алгебре, – хмуро усмехнулся Прокудин. Он в упор спросил: – Что я должен делать?

– Встретиться и поговорить с Рахитовым.

– Не понимаю.

– Вы не следователь – стало быть, не имеете права его допрашивать. Вы с ним не друзья, а враги, – естественно, не можете рассчитывать на то, что он доверится вам, – все это мы отлично понимаем, – спокойно заговорил полковник. – И все же именно вы должны попытаться установить истину. Сначала вы дружили, потом он возненавидел вас. И в то же самое время он по-своему уважал вас, вернее, отдавал себе отчет в том, что вы достойны уважения… и боялся вас. Да, да, Василий Михайлович. Вот это обстоятельство и навело меня на мысль обратиться к вам за помощью. Понимаете, иногда человек свой страх перед другим старается скрыть нарочитой грубостью, проявлением ненависти, хотя сам-то в душе и знает, что, собственно, ненавидеть не за что.

– Понимаю, – задумчиво сказал Прокудин. – Психология! Вы хотите как бы опрокинуть логику. Здравый смысл говорит, что такой встречи быть не может и сам Рахитов в этом абсолютно убежден – и вдруг – открывается дверь, появляюсь я. Гм… Он растеряется? Безусловно. Но в следующий же момент он укажет мне на дверь и никакого разговора не состоится. Я полагаю, вы подумали об этом?

– Подумали, – Соколов усмехнулся. – И на дверь он указать не посмеет и разговор состоится, если вы, конечно, согласитесь пойти на это, как я понимаю, не очень приятное для вас свидание.

– Мне нужен предлог, – сказал Прокудин.

– Вот он – этот предлог, – полковник вынул из бокового кармана конверт и протянул собеседнику.

– Что это? – осведомился Прокудин.

– Письмо вам от Тимура Рахитова. Будучи не в состоянии самостоятельно выпутаться из тяжелого положения, в котором он очутился, Тимур решил обратиться за советом к вам. В этом коротеньком письмеце он пишет, что поговорить с вами ему крайне необходимо, что это для него вопрос жизни и смерти. Он не пишет, в чем именно дело, на конверте ваша фамилия, без адреса. Стало быть, он хотел лично приехать к вам для беседы, а записку приготовил на тот случай, если бы не застал вас дома, для того, чтобы иметь возможность условиться с вами о встрече в какое-то другое время. Но он опоздал – они попытались убрать его, и беседа Рахитова-сына с вами не состоялась. Сейчас он без сознания. Преступники спешили и не догадались обыскать одежду Тимура. А в кармане его костюма лежал вот этот конверт с письмом вам, Василий Михайлович.

– По-нят-но… – Прокудин сурово нахмурился. – Письмо Тимура дает мне право, да нет – обязывает меня пойти на встречу с Рахитовым.

Долго еще Соколов и Прокудин обсуждали предстоящую встречу.

Целью посылки Прокудина к Рахитову главным образом было стремление убедиться не столько в том, как к этому визиту отнесется сам Рахитов, сколько проживающий у него лже-Егоров. По мысли Соколова, визит Прокудина должен был напугать его и подтолкнуть на какие-то действия. Но Прокудину знать об этом соображении, пожалуй, не обязательно. Излишняя осведомленность может помешать ему держать себя у Рахитова естественно, непринужденно. Однако об одном обстоятельстве Соколов счел нужным предупредить своего собеседника.

– Кстати, – сказал он, – примите к сведению – то, что Тимур не убит, а лишь тяжело ранен, Рахитов не знает. Вы, конечно, понимаете, почему мы так сделали?

– Опасаетесь, что кое у кого может появиться искушение приняться и за самого Рахитова?

– Вот именно.

Глава пятая

Прокудин легко нашел дачу своего бывшего начальника. Жена Рахитова, сгорбленная, заплаканная, при виде его остановилась и не могла сдвинуться с места.