Мы купили билеты на комедию, «Особенности национальной рыбалки». Ее притащили из мира Путина при моей помощи, как и огромную кучу других фильмов, русских и иностранных. И после решения цензоров фильмы или выходили на телевидение, или в кинотеатрах. По телеку крутили в основном мультики и сериалы, а вот с фильмов стригли денежку. Западные студии было взвыли, и попытались засудить Союз, но проиграли все суды. Даже капиталистические суды признали, что раз фильмы не были выпущены в этом мире, то и права на них принадлежат тем, кто их сюда притащил. И сейчас в Голливуде жуткий кризис. Попробуй, сумей составить конкуренцию прокатчикам из Союза, котрые выбросили на рынок сотни отличных лент. Причем с некоторых наши даже отчисления делают актерам.
Кстати, мне дали двухнедельный отпуск, чтобы познакомил деда с Союзом, а по окончанию меня и деда примет маршал Язов. Официальный рабочий прием. Для старого барона то, что я оказался одним из опричников Язова, стало приятным сюрпризом. Ну еще бы, для него что царь, что наш маршал — фигуры равноценные. Особенно после того, как дед поглядел на записи военных парадов. Все-таки для старого прусского барона военные парады тот еще наркотик. Кстати, про старого прусского барона…
— Кхм! — Я кашлянул в кулак, отвлекая деда от разглядывания красивой брюнетки в легком белом сарафанчике. Девица танцующей походкой прошлась мимо нашего столика, и обернувшись, послала нам воздушный поцелуй, после чего урулила дальше. — Дед, нельзя так рассматривать офицеров!
— Кого? — Дед было удивился, но опомнился. — Ах да, у вас же девицы служат государю… ну, диктатору, то есть.
— Стране, дедушка, стране. Эта барышня, что привлекла твое внимание — лейтенант Альбина Загитова. Служит в штабе Туркестанского Военного Округа, в отделе материального обеспечения. — Я засмеялся, и встал, подзывая молоденькую официантку. Рассчитался, и повел деда в кинотеатр.
— Ну, здравствуйте, товарищи маршалы Советского Союза. — Язов пожал руки Огаркову и Ахромееву, и уселся в кресло. — Неплохо вы тут. В Арбатском военном оруге устроились.
— Ты нас просто проведать, или как? — Недобро пришурился Ахромеев, садясь в кресло напротив.
— Или как. Вы что, думаете, я вас сюда в почетную синекуру законопатил? — Язов усмехнулся, и вывтащил из портфеля два запечатанных сургучом пакета. Толкнул по полированной столешнице сидящим напротив Огаркову и Ахромееву. — Прочтите, товарищи маршалы.
Переглянувшись, два старых маршала взяли свои пакету, взломали сургуч и вчитались в содержимое. По мере чтения, даже у них, закаленных многолетними военными и чиновничьими подковерными играми деятелей, стали появляться признаки удивления.
— Умеешь удивить, Дмитрий Тимофеевич. — Огарков положил свой пакет на стол, и откинулся в кресле. — Надо же, на старости лет, и военным советником. И кому — Линевичу!
— А меня Куропаткину. — Засмеялся Ахромеев, откладывая свою порцию документов. — Рассказывай, не томи. Это как-то связано с теми флотскими, что сумели вернуться? И которые таскают нам из будущего технологии и информацию?
— Не из будущего, а из мира, прошедшего больший путь… хотя, в принципе ты прав. В какой-то степени. По той эскадре вы знаете почти все. По возможному Космическому Шторму тоже, не зря вы оба участвуете разработке мер противодействия. Но сейчас вы оба нужны нам именно как опытные и авторитетные вояки. Хотите тряхнуть стариной? Театр военных действий для вас знаком, вы оба на дальнем Востоке не один год прослужили. А то не доверяю я царским генералам, все испортят. Будут по правилам времен Крымской войны воевать, никакие пушки и радиостанции не помогут.
— И как ты себе это представляешь? — Огарков встал, прошелся вдоль стола, разминая папиросу. Старый маршал почуял дело. И в душе уже бил копытом, но старался это не показать. К тому же, он знал, что в мире Путина его аналог умер в этом же году, сердце не выдержало развала страны и предательства всего того, чему он служил изо всех сил. А здесь — здесь возможность заняться любимым делом. — Сразу скажу, минимум пара дивизий нам понадобится наших. Нужно набирать добровольцев, как в Испанию. Опаленых Афганом много, у многих есть желание встать в ряды.