Операция "Волчье сердце" (СИ)

Лейта с той самой шкатулкой в руках, Эву и Алекса профессионально взяли в «коробочку» и завели в управление. В одной из комнат для совещаний уже ждал эксперт.

Артефакт проверили тщательно, но быстро, упаковали в футляр, буквально светящийся от навешанных защит, подписали несколько тонн бумаг, оформляя процедуру приемки-передачи коронного имущества – и господа в штатском отбыли, напоследок крепко пожав натруженную ладонь Джуниора Валлоу. Сразу после них управление покинул и Корвин — крепко обняв Эву и шепнув ей на ухо: «Спасибо!»

— Ну-ну, — тихо отозвалась госпожа Алмия с легкой неловкостью.

Как краем уха услышал Лейт, ключ к Корвину не вернули и теперь увозили, чтобы передать новому хранителю — но уже то, что он нашелся, отводило от головы старинного приятеля Эвы карающий меч.

Сама мастер покинула отделение тотчас же, как увезли артефакт. Ее работа в этом деле закончилась. И да, конечно же, Управление стражи с Управлением по контролю магических проявлений сотрудничают более, чем тесно, и пересекаться им, вероятнее всего, предстояло еще не раз и не два - но у Вольфгера все равно появилось какое-то алогичное, неприятное ощущение потери, когда хлопнула, закрываясь за Эвой, дверца служебной кареты.

— Эта бумага вовсе не доказывает, что мой клиент — убийца, — вернул капитанские мысли в допросную адвокат.

— Хорошо, тогда как вы объясните это? — постучал пальцем по протоколу вервольф.

— Эту вещь моему клиенту могли просто подбросить, — предположил адвокат, и доктор поморщился.

— Не надо, Дерек. — И обратился к капитану, — Признаю, я взял эту безделицу в комнате покойной…

— С ее тела, — жестко поправил Лейт подозреваемого, и тот поморщился.

— Но, право слово, я действовал вовсе не из преступных соображений, а лишь из свойственной мне некоторой сентиментальности. Я не подозревал, что этот кулон представляет какую-либо ценность, и полагал, что для наследников подобная безделица не представляет интереса…

— А что вы можете сказать вот об этих вещах? — уточнил Лейт, выложив на стол безжалостно выдранные из гнезд безделушки, и доктор болезненно поморщился.

— Капитан, мой клиент не обязан отвечать на этот вопрос, — опередил Корнеса адвокат. — Эти вещи не имеют никакой ценности, на них никто не заявлял прав, и моему клиенту они дороги исключительно, как память!

— Да, — согласился Вольфгер. — Как память о совершенных убийствах.

— Капитан! — от возмущения адвокат доктора даже встал, но Лейт это возмущение проигнорировал.

— За семнадцать лет вашей практики в вашу пользу было составлено четыре завещания, — обратился напрямую к целителю Вольфгер и, вынув из папки копии соответствующих бумаг, разложил их перед ним на столе. — Вот эти два, — капитан указал на первые бумаги в ряду, — претензий у управления стражи не вызывают, полагаю, оспорить их нам не удастся. Вот эта пациентка, — капитан чуть отодвинул в сторону самый последний документ, — собиралась отписать свое имущество благотворительному комитету, и это многие знали. Комитет даже собирался с вами судиться, но не стал по каким-то причинам, а вскоре вы уехали из Н. в Лидий. Но самое интересное для нас с вами вот это завещание, — капитан выдвинул вперед оставшуюся бумагу.

— Дело в том, что нам удалось отыскать подругу покойной, а у нее остались открытки, которыми почтенные дамы порой обменивались, причем написанные рукой вашей пациентки… Заключения почерковедческой экспертизы придется немного подождать, но даже невооруженным взглядом видно — почерки разные.

Капитан достал из папки и выложил поверх магической копии завещания одну за другой три открытки… Доктор смотрел на них равнодушно, с величайшим безразличием и даже, как показалось волку, брезгливостью.

— Это ничего не доказывает! — выдал адвокат, взглянув на своего клиента.

Вот он, в отличии от доктора, начал нервничать — хотя ему, в отличии от того же доктора, каторга не грозила.

— Ну, не совсем так, — поправил законника капитан. — Это доказывает факт подделки документов и махинаций с наследством. И дает основания для эксгумации и вскрытия — которого не проводили, так как вы, доктор, освидетельствовали тело и установили смерть от естественных причин.

И доктор, и его адвокат молчали.

— Я даю вам шанс сознаться в содеянном, доктор Корнес.

— Мне не в чем сознаваться, — упрямо наклонил голову доктор, поджав губы.

— Вы так уверены в том, что через столько лет экспертиза не сумеет установить причину смерти? — тихо спросил Лейт, с интересом разглядывая доктора. — Напрасно. У нас против вас и без того достаточно улик. Дайте признательные показания — и, возможно, это облегчит вашу будущую участь.