Операция «Выход»

Он ложится на раскладной диван и ждет, когда Шарлотта будет готова. Пока он там лежит, Джули и Шарлотта не произносят ни слова, и он только слышит, как они запихивают вещи в сумки, а потом Шарлотта шуршит, одеваясь. Люк даже думать больше не в состоянии, он просто до боли хочет вернуться домой, к привычному ужасу, который ждет его там, но который лучше, чем жуткое ощущение, что он потерян во внешнем мире. По крайней мере, уж дома-то он не заблудится. И он знает, что снова ведет себя отвратительно и что Джули расстроена, но это, пожалуй, самая депрессивная вещь, какая с ним только случалась в жизни.

Едут они практически молча.

– Почитаешь карту? – спрашивает Джули Шарлотту.

– Конечно. Короткий путь, да?

– Придется тебе оставаться под одеялом, – говорит Джули Люку. – Снаружи солнце.

Вот и весь разговор. Люк хочет, чтобы кто-нибудь из них сказал что-нибудь еще, но они молчат. Может, не знают, что сказать. Может, Шарлотта злится на него за то, что он думает, будто Вэй идиот. Может, даже Джули на него злится: ей не впервой. Он забирается под одеяло и снова плачет. И пока он плачет, чувствуя себя все более жалким, ответ приходит к нему, как пришел на станции техобслуживания в Саут-Миммзе. У него нет жизни. Именно так: у него нет жизни.

– Останови фургон, – говорит он Джули, выбравшись из-под одеяла.

– Остановить фургон? – переспрашивает она. – Люк, почему ты не под…

– Останови фургон! – повторяет он как безумный.

– Да, верно, – кивает Шарлотта. – Нам лучше остановиться.

– Где? – спрашивает Джули. – Это же шоссе. Здесь нельзя останавливаться.

– Подожди, Люк, – говорит Шарлотта. – Нам нужно найти место для остановки.

– О господи, – вздыхает Джули.

– Скоро будем проезжать большой парк, – говорит Шарлотта, глядя на карту. – Следи за указателями и сворачивай. Люк, ты можешь подождать пару минут?

– Думаю, да, – отвечает он.

– Придется в любом случае, – говорит Джули. – Здесь останавливаться противозаконно.

Люк не так уж сильно боится того, что собирается сделать. Когда фургон наконец останавливается, Люк просто открывает дверь и выходит наружу. Он слышит, как Джули кричит ему: «Вернись!» и как Шарлотта тупо говорит ей, что все будет хорошо. После чего он снимает шлем.

И тут же чувствует холодный, свежий ветер, дующий в лицо, и ощущает запах. Влажный, незнакомый и волнующий, похожий на цветы, но другой. Он видит впереди невероятный разлив зелени – это трава, он ее узнает, – но в реальности она выше, чем на экране телевизора, и господи, как ее много! Люк поверить не может, что когда-то думал, будто весь мир состоит из бетона, ведь так очевидно, что мир состоит из этой зелени. Он идет вперед, вдыхая воздух и глядя на траву, видит высокие деревья, летящую птицу и маленькое озерцо вдали – и принимается сдирать с себя скафандр.

И не умирает.

Он даже не расстегивает «молнию» скафандра – просто тянет изо всех сил, пока швы не лопаются, и швыряет клочья рваной материи и фольги на траву за спиной. Стаскивает резиновые сапоги и снимает носки, чтобы чувствовать траву под ногами. Она холодная, влажная и мягкая, и это ощущение настолько острое, что у него перехватывает дыхание. Одно это ощущение искупает всю боль, какую он когда-либо чувствовал в жизни. Теперь он хочет потрогать землю руками, встает на колени и прижимает ладони к траве. Потом катается по ней, но ему надоела эта чертова одежда. Он сдирает с себя флисовую куртку, спортивные штаны и футболку и разбрасывает их в разные стороны. Он ложится ничком в траву и вдыхает ее запах, желая навеки остаться в этом мгновении.

И тут он видит божью коровку, блестящую в утренней росе. Да наяву ли это все? Радость почти непереносима. Люк должен встать и бежать. И вот он бежит, дыша полной грудью, и Джули с Шарлоттой бегут вслед за ним. Он бежит не от них, он бежит, потому что может бежать, и он никогда не касался ногами ничего мягче этой травы, и если вся эта прелесть – последнее, что он видит в жизни, то смерть не страшна, он мог бы умереть, вдыхая этот чудесный запах, окружающий его со всех сторон. Это какой-то рай. Здесь все – чудо; красивее картинок в его книжке, ярче, мягче и реальнее образов в телевизоре. Он добегает до самого озера, и там плавают утки, и Люк поражен: как такие совершенные создания вообще могут существовать? Они идеально скользят по водной поверхности, голубее которой Люк ничего раньше не видел, и солнце рябит в ней оранжевым – он и не думал, что когда-нибудь увидит этот цвет.

Он все еще жив. Он даже не чувствует себя больным.

Он уже не хочет возвращаться домой. Все чудесно; все изменилось. Джули и Шарлотта идут к нему, такие красивые, их прямые каштановые волосы падают им на плечи, они точно близнецы. Но он никогда не видел, чтобы волосы у девушек сияли.Они сияют на солнце, будто нимбы на головах ангелов.

– Как так получилось? – спрашивает он Джули, когда она приближается. – Я не понимаю. Я вылечился, хотя Вэй меня не вылечил!

Джули смотрит на Люка, на траву, на озеро и, кажется, думает о тысяче возможных ответов на его вопрос. Потом снова смотрит на него и улыбается.