«Операцию «Шторм» начать раньше

— Начальник разведки, — «досталась» вторая должность лейтенанту Лаговскому, начальнику топографической службы.

На столе у Якуба стояли две включенные радиостанции, на которые то и дело поглядывал начальник Генштаба, словно ожидая сообщений. Его советник полковник Костенко, представив самого Рябченко, тоже сел за стол, и Якуб, поколебавшись, пригласил к себе представителей

ХАД. После дня рождения у Магометова его не покидало чувство настороженности, и, как ни были деликатны советники на той вечеринке, Якуб, не желавший верить предчувствиям, тем не менее отметил в подсознании: советские не во всем искренни, что то происходит вокруг него, начальника Генштаба, а он не может уловить суть и смысл происходящего. И перед встречей с советскими десантниками, захотевшими лично у него уточнить места расположения дивизии, он положил в ящик стола пистолет, открыл за своей спиной потайную дверь. Не надеясь на телефоны, поставил на прямой прием рации с командирами центрального корпуса и охраны

Амина.

Нервозность Якуба заметил и Рябченко. Время 18.30, которое ему назвали в посольстве при постановке задачи, казалось, никогда не подойдет, и он по третьему разу начинал уточнять и переспрашивать уже давно понятные всем вещи.

Последний круг секундной стрелки на настенных часах Рябченко и Костенко, казалось, толкали уже взглядами. Якуб, посмотрев на напряженные лица гостей, тоже бросил взгляд на часы и встал: сам участник многих закулисных событий, нутром почувствовал опасность точного времени.

И в тот же миг прогремел взрыв в центре города. Практически в ту же секунду заговорила рация, и, услышав только первые слова из доклада, начальник Генштаба выхватил пистолет из полуоткрытого ящика стола и отпрыгнул к потайной двери.

За спиной Рябченко прогремел выстрел. Якуб, только поднявший свое оружие, схватился за грудь и упал на колони. Лаговские сдерживали пятерых хадовцев, бросившихся на них, в комнату вбежало еще несколько афганцев с пистолетами в руках. Оружие было в руках и у

Костенко, но выяснять, кто выстрелил в Якуба, не было времени: начальник Генштаба уползал в спасительную для него дверь.

Схватка в кабинете случилась недолгой: несмотря на тесноту, Лаговские все таки развернулись.

К истекающему кровью Якубу, замершему на полу соседней комнаты, вошел незнакомый

Рябченко афганец в гражданском костюме. Он задал Якубу несколько вопросов, тот, сдерживая стони, с усилием мотал головой. И тогда афганец пять раз выстрелил в начальника Генштаба, каждый раз произнося чьи то имена.

— Из нового руководства страны, — шепнул комдиву Костенко. — Мстил за семьи, уничтоженные по приказу Якуба.

В городе разгоралась стрельба, и Рябченко, в последний раз посмотрев на лежащего в крови

Якуба, поспешил на аэродром, в дивизию.

В штабной палатке, не стесняясь застывшего на посту у Знамени часового, на него набросился

Костылев:

— Может, вы объясните, где находились все это время, когда ваши десантники шли под пули?

Рябченко отрешенно пожал плечами:

— Ездил в город.

— Ах, в город… Ну, тогда звоните командующему и сами объяснитесь. Он давно ждет вашего звонка.

По сравнению с только что виденным и пережитым гнев начальства казался такой мелочью, что Рябченко с усмешкой поднял трубку ЗАС:

— Где вы были, товарищ полковник? — послышался раздраженный голос Сухорукова. — Почему вас не было в дивизии?

— Я был в городе, товарищ командующий.

— А разве я вам разрешал покидать расположение дивизии?

— Никак нет.

— Тогда я отстраняю вас от командования. Завтра же с первым самолетом прибыть в Москву.

— С превеликим удовольствием, — уже в гудящую трубку ответил комдив.

Все было пусто и безразлично — в Москву так в Москву, разжалуют так разжалуют. Но видеть, а тем более участвовать в таком, о чем раньше можно было только прочесть в книгах, да и то не про нас…

Хлопнул полог палатки, качнулась от ветра мигающая лампочка.

— Что, командир, невесел? — с порога спросил Гуськов.

— Да так, думаю. С командующим вот поговорил, завтра вылетаю в Москву за новой должностью.

— Та а ак, — оглянувшись на Костылева, оценивающе протянул Гуськов. — Брось хандрить, тебе еще командовать людьми.

27 декабря 1979 года. 22 часа. Кабул.

— Абдуллаев, — окликнул старшего лейтенанта Халбаев, когда тот возвращался к уже полностью захваченному Дворцу от бронетранспортеров, увозивших последних раненых. — Рашид, возьми человек двадцать, две бээмдеш ки и… — Комбат указал на небольшой двухэтажный домик внизу горы, откуда слышались выстрелы.

— Что там?

— Узел связи. Засело человек десять. Осмотри внимательно сейфы, наводчики говорят, что там могут быть документы Амина.

— Есть, — улыбнулся и растворился в темноте старший лейтенант.

— Грач, Юра, со своим взводом ко мне, — послышался его голос уже издалека. Потом в общий шум влился рокот моторов еще двух БМД. Они выплеснули из себя лучи света, уперлись ими в ворота, загораживающие дорогу к узлу связи, и рванулись к цели. Хорошо воевать, когда все получается.