«Операцию «Шторм» начать раньше

Необходимое послесловие. Горелов успеет отдать необходимые распоряжения своим советникам в Кабульском и Баграмском гарнизонах, и в самом деле ни один танк не выйдет из военных городков, ни один самолет не взлетит с аэродромов. Пузанов вначале станет уговаривать «четверку» не поднимать верные им части по тревоге, затем просто запретит им пользоваться городским телефоном, прекрасно зная, что он прослушивается.

Министры переедут в посольство Чехословакии, но и там им не разрешат воспользоваться связью.

14 сентября 1979 года. 7 часов утра. Кабул.

Наташа проснулась от того, что почувствовала на себе чей то взгляд. С усилием приоткрыла глаза. Ребенок капризничал всю ночь, забылась только под утро, и первой мыслью было: неужели опять проснулся?

Но рядом стоял муж. Он уже облачился в форму и, опершись на дужки кровати, смотрел то на нее, то на кроватку сына.

— Что рано? — с облегчением закрыв глаза, вяло протянула мужу руку: я здесь, с тобой, но просто нет сил бороться со сном.

Сайед взял ладонь, поцеловал, и Наташа благодарно улыбнулась.

— Спите, мне пора.

Она легонько кивнула головой, вновь погружаясь в сон. И не могла сказать, длилось это забытье мгновение или все же несколько минут, но, когда вновь открыла глаза, муж возвращался от двери в комнату. Увидев, что она наблюдает за ним, задумчиво замер. Потом улыбнулся, сделал вид, будто что то ищет. На самом деле подошел к кроватке сына, поправил одеяльце, незаметно погладив тельце ребенка.

— Что случилось? Ты куда? Сегодня же джума? — приподнялась встревоженная Наташа.

Мгновенно вспомнился вчерашний разговор за поздним чаем: Сайед сказал, что между Тараки и

Амином все должно решиться если не сегодня, то завтра. Что решиться? Муж служит у Тараки, но главный для него — Амин. В чью сторону он делает выбор?

— Сайед!

— Спите, — сказал на этот раз более решительно и торопливо вышел.

Тревога, уже родившись, вытеснила сон. Как была, в рубашке, Наташа подбежала к окну. Муж, главный адъютант Генерального секретаря Сайед Тарун, шел к подъехавшей за ним машине легко и быстро, как всегда. Это немного успокоило ее, однако сон уже пропал. Наташа села за столик, взяла в руки полученное вчера и неизвестно сколько раз перечитанное письмо от родителей. Поднесла конверт к лицу, пытаясь уловить запах далекого дома далекой России, 14 сентября 1979 года. 15 часов. Кабул.

— Алло. Лев Николаевич? Это Пузанов. Здравствуйте.

— Здравствуйте, Александр Михайлович. А я только собирался вам звонить.

— Что случилось?

— Арестованы те офицеры, которым вчера звонили министры из посольства.

— Бывшие министры.

— Что то и с ними?

— Сегодня официально объявлено, что они сняты со всех остов. Амин, таким образом, объявил войну Тараки.

— Вы звонили в Москву?

— Да. Политбюро рекомендует сделать еще одну попытку, чтобы примирить лидеров. Я только что звонил Павловскому, он выезжает ко мне.

— Уже вчера было ясно, что мирить их бесполезно.

— Да, но я понял так, что на этот раз мы должны вести речь уже не о примирении, а о спасении

Тараки. Подъезжайте ко мне прямо сейчас.

— Хорошо.

Когда Горелов подъехал к посольству, его уже ждали в машинах Пузанов, Павловский и

Иванов. «Давай за нами», — махнул из за стекла посол, и машины тронулись к центру города.

Тараки словно и не покидал кабинета после вчерашней встречи. Он вновь сидел в кресле, но только теперь нервно подергивал пальцами перед своим лицом. На столе лежала кипа газет — создалось впечатление, что афганский лидер искал хотя бы в одной из них опровержения того, о чем писали все остальные.

На самом деле утром ему позвонил Гулябзой:

— Учитель, Амин отдал команду арестовать нас.

— Не может быть.

— Для этого уже готовится батальон.

— Но я же не разрешал этого делать!

Гулябзой, кажется, усмехнулся: сколько дел Амин уже вделал, не спрашивая вашего разрешения.

И Тараки понял, что арест министров — это последняя ступенька к нему, Тараки. Следующим будет он.

— Он не сделает этого, — сам не веря в свои слова, проговорил в трубку Тараки.

И вот газеты подтвердили — может. Амин уже издает указы, не спрашивая его согласия.

Игнорируя его подпись. Это — конец.

— Как же так, товарищ Тараки, — начал и Пузанов. — Только сегодня ночью Амин при нас говорил о единстве в партии, а сегодня мы узнаем… — Александр Михайлович кивнул на газеты.

Тараки обхватил голову руками и наконец впервые сказал то, что давно было известно окружающим:

— Я знаю, что Амин поставил своей целью убрать меня, присвоить себе нашу революцию. Это страшный человек. Он пойдет на всё ради своей цели. Если он придет к власти, прольется много невинной крови.

— Товарищ Тараки, — поднял руку Пузанов, словно защищая Генерального секретаря от излишней эмоциональности и волнений. — Давайте еще раз серьезно обсудим ситуацию, которая сложилась у вас в правительстве. Мы считаем, чтонужно опять пригласить Амина.

— Да, сейчас.

Тараки поднял телефонную трубку:

— Товарищ Амин? Здесь у меня советские товарищи в гостях, мы бы очень хотели видеть и вас…