Операцию 'Шторм' начать раньше

- Миш, чего задумался? Поди на минуту сюда, - позвала его во время обеда Сонька.

Он, дурак, ничего не уловил в той атмосфере, что сложилась в бригаде с его приходом. Поднялся от своей копны, пошел к женскому гурту. Только приблизился, Сонька резко подалась вперед, схватила его за руку, дернула на себя, заваливая в сено.

- Девки, а мужичок-то наш ничего. Может, у него и в штанах что имеется?

Он рванулся - куда там. Женские руки зашарили по его телу, вокруг смех, крики, советы - вроде все в шутку, но он со страхом и стыдом, извиваясь, чувствовал, как распахнулась на нем рубашка, поползли вниз штаны.

- Да перестаньте, бабы, что ж вы делаете! - послышался Аннушкин голос, и в этот момент, дернувшись из последних уже и не сил, а отчаяния - Аня, ведь и Аня видит его позор, - Михаил вырвался. Не оглядываясь, придерживая штаны, бросился с поля - подальше от стыда и позора. Повеситься, утопиться, сбежать из села, ведь Аня все видела, все...

Остановился на берегу Тары. Реки, наверное, и существуют для того, чтобы остановить идущего, заставить его присесть, задуматься. Но куда было Мишке до размышлений. Руки и ноги дрожали, хотя вода, наверное, и в самом деле успокаивает, приглаживает боль и обиду. Он посидел на берегу, немного успокоился. Зашел в воду, наклонился умыться, но вдруг почувствовал, что за спиной кто-то есть. Резко обернулся.

На том месте, где он только что сидел, стояла поникшая, с платком в опущенной руке Сонька. Враг до гроба, ведьма, стерва, черт в юбке. Мишка отступил от нее в воду, но она тихо попросила:

- Прости меня, Миша. Прости дуру.

И столько жалости было в ее голосе, такая она стояла на себя не похожая - поникшая, виноватая, что Мишка махнул рукой - что с тебя возьмешь, ладно уж, дура так дура. Умылся, вытерся подолом рубахи, вышел из воды. Сел. Сонька опустилась рядом, прикоснувшись своим горячим плечом к его спине.

- Ты прости меня, ладно? - продолжала приговаривать она. Подняла руку, медленно и осторожно положила ладонь на его плечо. Мишка сжался. - Но ты мне и вправду нравишься, я тебя давно приметила, Миша. О-о, давно. - Она повернула его к себе, и Мишка увидел уже не поникшую бригадиршу, а молодую красивую женщину с чертенятами в глазах. - Ми-иша-а, - протянула Сонька и потянулась к нему.

Миша, отстраняясь, завалился на спину, и Соня повалилась за ним, нашла его губы.

- Кучерявый мой, нежный, - слышал ее шепот между поцелуями Мишка, а сам чувствовал только тугие комочки грудей, впившиеся в него. - Ну, обними меня, приласкай. Приласкай, меня так давно не ласкали...

В тот же вечер Мишка прокрался в Сонькину хату и оставался там, пока не загремели по селу подойниками на утреннюю дойку.

В бригаде никто ничего не заметил, кроме... кроме Аннушки. Она сразу поняла, почувствовала, счастливую усталость Соньки и смущенность, виноватость Михаила. Теперь уже он ловил ее грустный взгляд и прятался от него, уезжая за самыми дальними копнами.

Нет, любовь к Ане, восхищение ею не стали слабее, наоборот, он теперь мог представить ее женщиной, и чем больше бывал у Сони, тем чаще заворачивал после нее к хатке Анны, стоял, смотрел на ее окна, шептал ее имя.

И однажды случилось чудо. В одну из ночей, когда он уже собирался уходить от Аниного плетня, окно в ее доме вдруг открылось, и Михаил увидел Аннушку. Освещенная лунным светом, в белой ночной рубашке, она протягивала к нему руки, и он, боясь, что это всего-навсего сон, прикусил губу. Больно. Больно? Неужели не сон?

А Анна продолжала, смущенно улыбаясь, протягивать руки. Он не помнит, то ли перелез через забор, то ли просто перелетел через него. Очнулся только в объятиях Аннушки. Неужели для такого счастья не хватало всего-навсего войны? Или была все же сила в примете с замком?

Но немец подходил все ближе, и мать, к тому же начавшая при нем поносить Соньку почем зря, отправила его в Москву, на оборонный завод...

С дороги засигналили: ехавший из села ЗИЛ просил уступить дорогу. Черданцев, торопясь, завел "уазик", освободил ее. Включил приемничек. Диктор читал выдержки из выступления первого секретаря Ленинградского обкома партии Романова перед партактивом города, где называл книги Брежнева "Малая земля" и "Возрождение" идейным оружием партии и народа. По ним же в Ташкенте состоялось республиканское собрание идеологического актива...

Майор поискал музыку, но наткнулся на зарубежные новости. Передавали, со ссылкой на английское агентство, о военном перевороте в Афганистане, где власть перешла в руки Военного революционного совета. Потом приемник захрипел, видимо, от проходившей вдоль дороги линии электропередачи, и майор выключил его: очередной переворот, лишь и разница, что на этот раз не в Африке...

Необходимое послесловие. У кого вздрогнуло тогда, 28 апреля 1978 года, сердце, когда радио сообщило о революции в Афганистане? Кто мог предположить, что событие на далеком юге вплотную подойдет к порогам миллионов наших домов? Что на эту войну успеют попасть даже те - страшно подумать! - кто еще ходил в это время только во второй класс. Быть бы пророку...