Операцию 'Шторм' начать раньше

Не садились, ждали Брежнева. Вполголоса переговаривались, стараясь не касаться афганской темы. Считалось дурным тоном выражать свои эмоции и давать оценки до начала совещания. Да и какие могут быть оценки, если революции всего полтора дня. Тут уж лучше послушать других, чтобы завтра, случись опять что в этом Афганистане, не предстать близоруким.

Наконец отворилась дверь кабинета Брежнева. Леонид Ильич каждого обнял, поцеловал - к этому его приучили многочисленные встречи, на которых царили всеобщие "любовь и уважение". Генеральный секретарь платил окружающим тем же.

- Начинайте, Андрей Андреевич, - кивнул он Громыко.

Задвигали креслами, уселись. Выложили на стол папки с документами.

- Товарищи, каждый из нас уже познакомился с ситуацией, сложившейся в Афганистане, - неторопливо начал Громыко, перебирая свои листочки. - Оценки свершившегося пока самые разноречивые - от демократической революции до верхушечного военного переворота - так, кажется, выразился Ростислав Александрович Ульяновский,

- Верхушечный военный переворот, поддержанный армией и частью мелкой буржуазии, - не поднимая головы, уточнил свою позицию Ульяновский.

- Да, такие мнения, - повторил Андрей Андреевич. - Но, я думаю, нам надо сейчас определиться в главном: какое правительство пришло на смену Дауду и будем ли мы его признавать. Если будем, то как быстро. Все остальное, видимо, может подождать.

Громыко замолчал, давая возможность высказаться всем остальным. Однако добровольцев начинать первыми не находилось, и Брежнев повернул голову к Пономареву:

- Борис Николаевич, как мне доложили, Тараки уже приезжал к нам в Москву, в ЦК.

- Да, Леонид Ильич. Это было где-то в конце 65-го года, уточнить несложно. Но прилетал он неофициально, и мы, дорожа хорошими отношениями с Захир Шахом, решили тогда не принимать его на уровне первых лиц.

- Кто же беседовал с ним?

- Я, Леонид Ильич, - выпрямился в кресле Ульяновский. - Беседу с Тараки вел я и заведующий афганским сектором ЦК Симоненко Николай Нестерович.

- И о чем вы говорили? Как вам показался Тараки?

- Беседовали мы часа четыре. Тараки уже тогда выдвигал идею переворота или вооруженного восстания. Нельзя сказать, что фанатичен в этой своей идее, но по крайней мере был очень увлечен ею.

- Что посоветовали вы?

- Мы рекомендовали не ставить для партии главной задачей свержение правительства - хотя бы в силу неподготовленности и малочисленности НДПА. Главная задача для них была и, видимо, остается - это объединение партии.

- А разве объединения не произошло, Борис Николаевич? - посмотрел Брежнев на Пономарева, словно это зависело от него.

- Формально - да, произошло, - ответил тот. - Но, к сожалению, победы тем и коварны, что тут же вносят новый раскол. Я боюсь, что сейчас трения в партии начнутся вновь. И Ростислав Александрович прав: главное для афганских товарищей - это сплочение своих рядов.

- И тем не менее переворот, или вооруженное восстание, или революция свершились, - подвел черту Брежнев и еще раз оглядел всех присутствовавших: - Что дальше?

- В любом случае это прогрессивный режим, Леонид Ильич, - отозвался Андропов. - Мир конечно же ждет, кто первым признает ДРА. И как быстро, здесь Андрей Андреевич прав. Нам надо определяться в первую очередь в этом. Я думаю, у нас нет особых оснований для тревог, чтобы не признавать революцию и новое правительство первыми. Потом будут и третьи, и десятые, и сороковые, но вспоминаться афганцами будут именно первые. Надо помнить об этом, и мы не должны упустить этот шанс.

- Мы информировали посла Пузанова, что этот шаг возможен в самое ближайшее время, - тут же дополнил Громыко, почувствовав поддержку. - Он уже нанес неофициальный визит товарищу Тарани, но, видимо, будет лучше, если он это сделает открыто и одновременно объявит о нашем признании республики. Записка по этому поводу уже подготовлена.

Остальные члены Комиссии промолчали, соглашаясь. Брежнев посмотрел на Пономарева и Ульяновского: как, не против?

Существовало негласное разделение между МИД и международным отделом ЦК: все, что касалось отношений с развитыми капиталистическими странами США, ФРГ, Японией, Францией, - здесь приоритет отдавался профессионалам. Суслов и Пономарев же курировали развивающиеся страны и весь "третий мир" с их постоянными революциями и переворотами. На этом можно было строить политику, формировать идеологию, так что Афганистан невольно переходил в их орбиту деятельности.

И Пономарев, и Ульяновский поспешно кивнули на вопрос Брежнева: конечно, они не против.

- Я вижу, что мнение по этому поводу едино, - удовлетворенно проговорил Леонид Ильич. - Андрей Андреевич, дайте необходимые указания послу.

- Хорошо, Леонид Ильич.

- Ну а у вас, у Комиссии, скорее всего, дел прибавится. Тут уж никуда не деться. Поэтому не буду вам больше мешать. До свидания, товарищи.

- До свидания, Леонид Ильич.

Документ (переписка советского посла в ДРА с МИД):

"Запись беседы с послами НРБ, ПНР, ЧССР в ДРА.

29 апреля 1978 года.