«Операцию «Шторм» начать раньше

В чем повезло в последнее время Ледогорову — прямым ходом после училища к нему в роту прибыл лейтенантом Сергей Буланов. От того курсантика, с которым когда то искал мины под

Суземкой, осталась только что исполнительность, но это был далеко не худший вариант.

— Еле пробился сюда, — смущенно опуская глаза, словно был в чем то не прав, сказал в первый вечер Сергей. — Почти весь курс написал рапорта в Афганистан, так что пришлось заканчивать училище с красным дипломом, чтобы иметь право выбора.

— Значит, рвутся сюда? — с удовлетворением переспросил Борис. На его взгляд, ввод войск в

ДРА имел какие то недомолвки, чувствовалась не вся праведность этого решения, но хотелось надеяться, что эти сомнения — только его личное недопонимание ситуации, что где то кто то знает больше и наверняка просчитал все. И если офицеры рвутся в Афганистан, значит, это он сам не до конца во всем разобрался. И это было хорошо, это снимало моральную ответственность за его пребывание на афганской земле, позволяя заниматься только выполнением боевых задач да заботой о своих подчиненных.

Сергей же за месяц службы в Афгане превратился из курсанта в офицера, заодно отравившись и водой из под крана. Но главное — солдаты уже не боялись выходить с ним на задания. Что ж, Афганистан обтирал людей быстро, недаром правительство положило здесь военным день за три.

В прогнозе «на боевые» Борис не ошибся: «духи» захватили автобус, в котором ехала кассирша геологов. Капитан про себя даже выругался: идиоты, неужели не понимают, где находятся, разъезжают, как на курорте. А теперь из за их разгильдяйства или прихотей подставляй под пули солдат. Кому война, а кому и мать родная…

— Район уже блокируется сухопутчиками, вы — на усиление, — подвел черту под заданием командир полка. — Через двадцать минут доложить о готовности к рейду.

— Ты что такой счастливый, будто под дождь попал? — на ходу сбрасывая куртку, поинтересовался Борис у кружившего по палатке лейтенанта. Тот остановился напротив, сжал кулаки, потряс ими в воздухе:

— Сын! Сын у меня родился, командир! — Буланов для подтверждения схватил лежавшее на столике письмо. — Вот. Сын. Настоящий. Три двести.

— Ну, это Улыба молодец. А ты то тут при чем? — подтрунил Ледогоров.

— Как?.. Да ну вас. Сын! Теперь раз увидеть — и помереть не страшно.

— Не болтай ерунды перед операцией, — оборвал на этот раз серьезно Ледогоров. — Поздравляю, но отметим это дело потом. Через пятнадцать минут начало движения.

— Командир, хоть на сутки, хоть на час, хоть одним глазком можно будет потом как нибудь?..

— Тринадцать минут, — еще жестче перебил Борис, влезая в маскхалат. Подумал о почтальоне: если через голову ему не доходит, когда приносить и раздавать почту, придется вдолбить через руки, ноги и чистку туалета.

Сергей обидчиво замер около своего угла, медленно полез под кровать доставать амуницию.

Борис старался не обращать на него внимания. У только что прибывших в Афганистан только тело здесь, а душа все еще в Союзе. Они и по горам ходят, озираясь, как в музее. Еще ни слух их, ни зрение, ни повадки не выработали той боевой настороженности, которую кто то называет шестым чувством на войне. Машинальности, автоматизма еще нет в движениях, естественности, когда не надо думать, что делать в той или иной ситуации, — само сработает. А когда ко всему этому, еще не существующему, всякие радости горести приплюсовываются, то выход на боевые — это уже не война, а чистейшая подстава под первую пулю.

— Строй роту и докладывай, — поторопил Ледогоров лейтенанта.

Тот, ничего не ответив и не посмотрев в сторону командира, вышел, проволочив по дощатому полу за лямки бронежилет и рюкзак.

Первый же отличительный признак сапера — это протертые на коленях брюки да иссеченные галькой, задубевшие, с обломанными ногтями пальцы. Мина — она и впрямь ласку любит, да чтоб на коленочках перед ней, да осторожно пальчиками. На миноискатель здесь особой надежды не было: горы афганские словно состояли из чистейшего железа и заставляли прибор работать постоянно. Поговаривали, что вот вот должны будут прислать овчарок, вынюхивающих тол, но все равно это дело новое, не проверенное, а значит, и ненадежное.

Поэтому с марта, когда начались первые подрывы на дорогах, пехота готова была повара оставить в лагере, лишь бы взять с собой лишнего сапера.

Оглядев реденькую, растасканную по нарядам, рейдам, госпиталям роту, Ледогоров для порядка поправил два три рюкзака и направил навьюченный всякой всячиной свой караван к бронеколонне второго батальона и секущим над собой воздух вертолетам на краю лагеря.