Опережая некролог

* Я с Ширвиндтом не знакома. Но несколько раз говорила по телефону с его мамой. Она была изумительной женщиной, очень умной и проницательной. Мы с ней стали общаться в последние годы ее жизни, и постепенно я поняла, что Шурик весь в нее. Когда мои книги стали публиковать, она меня прочитала. У нее была девушка, которая читала ей, потому что сама она уже почти не видела, но без книг не могла. И вот мама Александра Анатольевича мне как-то сказала: «Я всех читаю по диагонали, а вас прочитала всю целиком. Деточка, у вас совсем нет графоманства. Давайте я свяжу вам бобочку.

Виктория Токарева.

Цитата из книги: Моцардо В. Александр Ширвиндт. Фотолетопись. Самара: издательский дом «Агни», 2010. С. 257.

Обычно все-таки писатели как личности никакого отношения к своему творчеству не имеют. Токарева написала «День без вранья» и при этом вспомнила о моей маме и тоже не наврала, что вообще для писателей и творческих работников исключение. Как правило, если человек не врет в творчестве, он круглые сутки врет в жизни. И наоборот. А здесь совпало. Мама действительно вязала всем этакие кольчужки. Единственное, что Токарева наврала, что она со мной не знакома. Если она со мной не знакома, то с кем она знакома? При случае спрошу. Если познакомлюсь.

Анастасия Цветаева

Ю.М. Каган, «И.В. Цветаев. Жизнь. Деятельность. Личность»

Дорогим Шурику и Наташе Ширвиндтам на добрую память о моем с Мариной отце, проф. Иване

Владимировиче Цветаеве, основателе Музея изящных, ныне изобразительных, искусств на Волхонке.

С любовью – Анастасия Цветаева, младшая его дочь

На 94-м году.

1988

«Моя Сибирь»

Дорогим Шурику и Наташе Ширвиндтам – с любовью мои три повести из разных лет моей жизни.

А. Цветаева на 95-м году

1989

Анастасия была удивительной дамой. Она дружила с моей мамой. Приходила сухонькая, маленькая, в платочке. Снимала его, под ним был второй. Снимала второй, там был третий. Когда все 42 платочка были сняты и она оголялась, то садилась около матери и они ворковали. Она всегда приезжала к нам на трамвае. Жила она около трех вокзалов и какими-то сложными путями добиралась до нас. Так как последний раз на трамвае я ездил 85 лет назад, то точно этого маршрута не знаю. Я встречал ее в дверях. А назад вез ее уже я, но не на трамвае, а на каком-то автомобиле – не помню, какая жуть в тот период была у меня. Когда она выходила из подъезда со мной и подходила к этой жути, будь то «Победа» или «Волга» – грязная, страшная, она прежде всего это транспортное средство крестила. То ли она прощалась с собой, со мной и с транспортным средством, то ли хотела как-то облагородить его. И я вез ее по тем же трамвайным путям обратно к трем вокзалам.

Когда Анастасия долго не видела мать, а мать по-прежнему не видела Анастасию, они переписывались.*