Оперские байки

Как говорится, «легок на помине», в дверь постучал и спросил разрешения зайти райотделовский эксперт-криминалист. В руке он держал лист бумаги, сверху которого было крупно написано: «СПРАВКА ЭКСПЕРТА».

— Разрешите доложить? — начал было он.

— Ну что у тебя за манера, кота за хвост тянуть, скажи сразу — следов нет, и свободен, — вместо ответа раздраженно произнес Михалыч.

— Почему нет, — в той же неторопливой манере, эксперт доложил, что отпечаток большого пальца правой руки Маркова обнаружен на осколке стекла, изъятом при осмотре места кражи по ул. Высокой…

СЛУЧИЛОСЬ!!! «АВОСЬ» — это по-нашему, по-русски — «в грязь лицом не промахнём». Михалыч помнил эту кражу, сам выезжал на место происшествия. Кража как кража, частный дом, проникновение путем выбивания оконного стекла, в доме все перевернуто, похищены деньги, золото и кое какие вещи. На месте работала оперативная группа во главе с опытнейшим следователем Константином Ивановичем Воронцовым, который и нашел этот осколок, лежавший несколько в стороне от остальных.

На следующий день, Михалыч положил перед Марковым справку эксперта и повторил вопрос:

— Ну, что, Михаил, поговорим? Я слово сдержал, вот доказательство по краже.

Внимательно прочитав справку, Марков вздохнул:

— Я так и знал, искал же его. Когда «выставил шнифт» (выставить шнифт — выбить стекло — А.К.), осколок этот мешал мне в окно залезть, а попытки вытащить его не удавались — пальцы соскальзывали. Вот я перчатку то и снял. Осколок выдернул и чисто на автомате его через плечо. Тут же понял — на нем отпечаток, да вот…. не нашел. Ваша взяла.

Марков тоже сдержал свое слово и задал хлопот опергруппе — краж за ним числился не один десяток. Началась рутинная работа по закреплению доказательств совершения краж. Допросы, выезда на места совершения преступлений, изъятие похищенного у скупщиков краденного и т. д. Часть похищенного пришлось выкапывать. Марков показал несколько мест, где он зарыл краденное. В общем, шел обычный процесс.

Бывали и накладки. Несколько раз выезд на показ оказывался пустым — вор не смог найти обворованную квартиру. По краже на ул. Бресткой возникли разногласия по похищенному. Марков уверял, что украл только золото, а потерпевшие в список украденного включили и вещи. В другой квартире он долго приглядывался, выходил в подъезд, ходил по этажам, а затем заявил, что в квартире изменилась обстановка. Присутствующая хозяйка с удивлением подтвердила, что после кражи была заменена мебель.

Однажды вечером, Михалычу позвонил приятель из краевого управления уголовного розыска. После обычного трепа последовал обычный же в среде сыщиков вопрос: — была ли кража из квартиры в таком-то месте? В этот раз краевой розыск интересовала та самая кража из квартиры по ул. Бресткой.

Михалыч бодро доложил, что кража была, раскрыта и виновный парится «на кичи». Однако приятель своим лаконичным сообщением вверг Михалыча в пучину сомнений. Он поведал: — воры в количестве трех, задержаны, дали признательные показания, похищенное полностью изъято.

Засранцы, неужели Маркову «горбатого слепили» (перевод — приписали не совершенное им преступление. — А.К.), — подумал он о своих сыщиках.

Приятель согласился оттянуть доклад начальству до утра и Михалыч резво взялся за «разбор полетов». Разбираться нужно было быстро и четко, т. к. в противном случае начальство по-шустрому соорудило бы «братскую могилу». Еще не успели затихнуть страсти по так называемому «делу Лимоненко». Этой воровке вменили несколько десятков краж в городах края, а в суде, когда стали выводить хронологию краж, то выяснилось, что она якобы с разрывом в час совершила кражи в Комсомольске и Хабаровске. В результате разборок выяснилось — «слепили горбатого» и не одного. Несколько человек уволили, многих наказали, а самых ретивых даже под суд отдали.

Вот и здесь — могло повториться то дело. Положа руку на сердце, Михалыч был почти уверен в своих сыскарях. Еще перед началом раскрутки Маркова, он предупредил их — «горбатого не лепить». Парни, а с большинством из сыщиков Михалыч был почти ровесник, своего начальника никогда не подводили. Так что, уверенность была, но сволочной червячок сомнения все равно ползал где-то в глубинах оперского сознания — а вдруг кто-нибудь, ради результата, да повелся?

Опергруппа была собрана «по тревоге». Из-за отсутствия времени, Михалыч изменил своей манере общения с подчиненными и они с удивлением уставились на раскричавшегося начальника.

— Пижоны, фраера, кулёмы…. ни украсть, ни покараулить… — чихвостил зам по оперработе своих подчиненных, — без прокола даже «горбатого слепить» не можете…. в охрану — пустые прилавки магазинов охранять выгоню…

В результате затянувшегося допоздна оперативного совещания стало ясно… что ни чего не ясно и выяснено… что ничего не выяснено, зато решено:

— Если это «горбатый» — виновный ответит за «подставу» перед сыщиками по «полной схеме». (Все знали, что лучше за прокол отвечать прокурору или начальству, чем своим сыщикам — они спрашивали не по Закону, но по Совести).