ОПГ «Деревня»

Окончательно сердце Галки растопили два сына погодка Соснина, два белоголовых обстоятельных мужичка, приехавших с отцом и незамедлительно отправившись на конюшню, обихаживать лошадей. На вопрос Галки, неужто и почтовая станция под опекой Викула, тот скромно ответил что да. И за лавкой смотрит иной раз, а дети помогают с лошадьми. Не за бесплатно, с Ефимом всё обговорено.

Тут же он прояснил текущую политику бизнеса, всё оказалось очень просто — обмануть ближнего, всучив ему негодный товар у нынешних купцов считалось не подлостью, а доблестью. Хотя были и исключения, с теми же инородцами из башкир и татар можно было торговать спокойно, не боясь быть облапошенным. Галка поинтересовалась, почему бы самому Соснину в купцы не податься, на что тот безрадостно усмехнулся. Как оказалось, в таком случае ему пришлось бы выплачивать двойную подать, и как купцу, и как крестьянину. И сами купцы не были заинтересованны в появлении в их рядах выходцев из крестьян.

Херово тут социальные лифты работают, подумала Галка, позвала Викула с собой — на сторожевой пост, где они оставили лошадей и вещи. И велела детей с собой позвать. Там она вывалила перед опешившим Викулом всё то, что взяла для обмена. И он завис, перебирая железный инвентарь, сложенный на двух одеялах, то беря в руки косу, то вилы, на лопату вообще косился: «Это сколько же железа ушло, и вилы какие чудные»…

В это время она оделила пацанов леденцами и те теперь стояли довольные, бесхитростно разглядывая странную, но мировую и добрую барыню.

— За сколько это всё можно продать, Викул? — Вывела она из ступора.

— Дорого… — Потерянно произнес он, — Косу за тридцать копеек, если не хуже демидовской, вилы эти и лопату чудные по десять копеек, железо хорошее. Одеяло не меньше, а то и больше рубля, фабричная работа. Только в деревне не купят сразу, надо в город везти. — Он с видимым сожалением выпустил из рук косу.

— Лучше демидовской, Викул! — Галка тряхнула головой, нашарила в сумке косоотбойник и брусок. — Вот смотри!

Так, за лопату, вилы, косу с бруском, косоотбойником и за два шерстяных одеяла — Галка сговорила себе работника и агента влияния в одном флаконе, сроком на год, до следующего сентября, на условиях частичной занятости. Отдельно оговорив, что и зерно будет выдавать каждый месяц по пять пудов, и сено, и продукты на семью. Тот помялся и выдавил, что это очень много, можно несколько человек нанять за такую оплату. Косу при этом из рук не выпускал, словно боялся, что отберут.

— А мне насрать, Викул. — Посмотрела она ему в глаза, — главное, чтоб ты мне негодный товар не подсовывал под видом хорошего. Договорились!?

Тот закивал головой, как китайский болванчик. «Подожди меня, сейчас приду и поедем с твоей женой знакомится!» — Бросила она и заметив его недоумение, добавила усмехнувшись: «Должна же я знать, кого на работу беру, да с такой щедрой оплатой!»

Вернулась в трактир, там уже дружно собирались отмстить неразумным башкирам, коварно удерживающим в заложниках баранов, забрала две бутылки у вяло сопротивлявшегося Лёхи. Его успокоил Вахромей: «Не жалей, у нас и свое есть, чем угостить!» Кое как втолковала, куда она поехала и где её искать. Убедилась, что её поняли и поехала к Викулу.

Через пару часов Соснинские дети ходили гоголем по деревне, угощая родню и друзей барскими леденцами, а во дворе у Викула, его жена, сестра и приезжая барыня ладно выводили на три голоса:

«Ой, да не вечер, да не вечер.
Мне малым мало спалось.
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось…
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось…»

Глава 14

Чую, чую, я кочую… 30 сентября 1796 г.

К вечеру, добравшись по мощенному камнями катиному тракту до горы, с которой открылся вид на живописно раскинувшееся становище Верхние Тыги — Егор проклял всю романтику дальних странствий. Болело всё, центр боли угнездился в районе жопы и оттуда растекался по всему организму. Ещё всё чесалось и хотелось помыться. Андрюха же чувствовал себя прекрасно, не зря его жена крокодилом звала, подумал Егор.

Наверху остановились, перекурили, любуясь освещённой предзакатным солнцем долиной, испещренной изгибами речушек. Пасущиеся табуны, юрты, дома, фигурки людей — с горы все выглядело как детально проработанный красочный макет. Эскорт из двух подростков, всю дорогу с неодобрением косившийся на них, недовольный слишком медленным, на их взгляд, передвижением — обрадовался. Один из пацанов радостно поскакал вниз, скорей всего — оповестить комитет по встрече, оставшийся принялся нарезать круги вокруг Егора с Андреем, невербально показывая. что неплохо было бы поторопиться. Егор, кряхтя — забрался на лошадь: «Последний рывок, Андрюха, там и отдохнем, и выпьем!»