ОПГ «Деревня» 4 (СИ)

— А вы чего своего не мутузите⁈ — С неудовольствием выговорил незаметно для увлекшихся рассказом подошедший император и риторически вопросил. — Ну вот какой из Сашки наследник⁈ Я даже не знаю, куда его пристроить, чтоб управлять начал учиться! На Аляску думал губернатором поставить, так ведь наломает дров и всё похерит! На словах он и весь малый двор за всё хорошее и против всего плохого, а как дошло до освобождения землепашцев из крепости, так они подобно суке щенной ощерились во всю пасть, своих крепостных, оказывается, они не не предполагали правами наделять! И этот гундит и жалуется всю дорогу, что лакеев мало взяли, в кого только такой растет!

— А чо, разве не продали Аляску что-ли? — Неподдельно удивился Серёга. — Ваше Величество, ваша же матушка должна была продать⁈ Даже песня есть такая! Не, это точно параллельная реальность!

— Чему вас в школе милиции только учили! — Усмехнулся Егор. — Александр продал же, в середине девятнадцатого века. — Заметив сузившиеся глаза государя, пожалел наследника, и доложил обстоятельней. — Александр второй, Николаевич, не этот!

— Только что Аляску не продала… — процедил Павел Петрович, к покойной маменьке особо теплых чувств не питавший. — Не предлагали, наверное, вот и не продала. Зато земель раздарила с людьми не считая, с барского плеча и с необоснованной щедростью. Будем проводить пересмотр итогов этих подарков, совместно с национализацией стратегических отраслей промышленности. Вот сейчас ваш опыт в управлении и ведении дел обобщим, и на все производства будем распространять. Со строгим контролем за соблюдением этих норм со стороны заводского начальства и особенно хозяев. В случае неисполнения или уклонения, заберем в казну, со штрафами. А то и с конфискацией имущества, не поверите, государство в государстве устраивают, со своими законами и порядками!

— Поверим, Ваше Величество, — Утешил государя Серёга. — Мы и не на такое насмотрелись, страну можно сказать на куски порвали и затем тридцать лет пировали на этих останках. Столько отраслей похерили, кредитов набрали и жили как данники. Платили и каялись за то, что мы русские. А в последнее время вообще какая-то вакханалия разразилась, с «многонациональным народом» Российской Федерации, где у каждого представителя маленького гордого народа своя диаспора на исконно российских землях и права. А у иных, кто из знати, золотой пистолет в пятнадцать лет и куча медалей на груди. И только русскому народу на этих фестивалях плова места не было…

— Какой-то злой рок висит над многострадальной Россией… — Проговорил в пространство самодержец. — От врага отбиваемся, а вот свои правители, да чиновники, словно падальщики… — И уже уходя, деловито заметил. — А вы своему то смотрителю компьютерному всыпьте, негоже это, наследника на виду у всех оттянули, а этот сиротинушкой прихерился, словно юродивый! А может повесить его, для острастки⁈

— Не надо, Ваше Величество! — Вступилась за Никиту Маня. — Или позвоночник в процессе сломают, или от асфиксии опять учебный материал некондиционный будет. Нам отдайте, для опытов, мы его безболезненно умертвим…

Уже уходящий Павел Петрович — махнул рукой, мол делайте, что хотите. Никита потихоньку, для пробы — начал всхлипывать, но тут подоспел казак, пинками привел в чувство и погнал в погреб к Савве. Егор спохватился — приехали же по важному делу, то галопом, то рысью торопились всю дорогу, а тут как в кинотеатре расположились, на премьере фильма «Судьба депутата». Участковый подтвердил, что да, у врачей спор нешуточный и даже Суворова пригласили. И ветеринара выдернули на симпозиум, с ледника, где он отсыпался, спасаясь от жары. Причем Анисим на упреки в том, что спит в рабочее время — отметал, как клевету и поклеп — он там занимался важным делом, стратификацией семян. И вообще, давно на пенсии…

— Давайте без меня. — Попрощалась со всеми Маня. — Я в летний душ, после этой лошади и дороги. Алексей, ты тоже приведи себя в порядок, сегодня вечером идем на открытие харчевни!

— Как же мы скучно живем в Известковом, — Заметил Егор брату. — А у вас тут клещи, харчи и диабло два!

Завалились в кабинет к Толяну, хирург с Олегом сидели насупленные, друг с другом не разговаривали и даже перекидывались отнюдь не приятельскими взглядами. На кушетке развалился Александр Васильевич, разнюхиваясь табачком и время от времени оглушительно чихая короткими очередями, с полной самоотдачей, до выступавших на глазах слезах. А посередине кабинета, оседлав стул — расположился Анисим. Пользуясь тем, что врачи демонстративно дулись, а Суворов находился в благодушном настроении — дед что-то самозабвенно вещал, транслируя на весь кабинет. По услышанному Егором обрывку фразы: «…и бились мы с этими староверами почитай всю зиму, чудом выстояли…» — дед опять что-то приукрашивал.

— Ты то в каком месте воевал⁈ — Удивился Егор. — Это когда вы вдвоем с Серёгой удавили древлеправославного? Тот заслужил, базара нет, но битвой это называть не корректно!