ОПГ «Деревня» 4 (СИ)

Егор поспешил на работу, на полпути успокоившись, да и палец перестал так сильно болеть — сам ведь виноват, думать надо! Сколько отучал котят с руками играться и тут с этой бабочкой — сам весь воспитательный процесс запорол! Надо было за нитку привязать, или по другому как-нибудь показать. Ну ничего, зато познакомилась Чайка с бабочками, других, отогревшихся и оживших — уже не упустит!

А после обеда к нему постучался казак, и пряча усмешку в бороде — изволил поинтересоваться:

— Егор, меня Ксения Борисовна послала, спросить. Это не ты сегодня ведро картошки домой принес и бабочек?

— Я конечно же! — Егор поспешил подтвердить свою причастность, чтоб никто другой на его лавры не покусился. — Кто, кроме меня принесет⁈

— В таком случае, я бы на твоем месте сегодня домой не ходил, — уже неприкрыто сочувственно разулыбался посыльный. — Ксения Борисовна когда соизволила проснуться от дикого шума, заметила что ошеломевшие кошки полдома разнесли. Там и этот твой, главный здоровый белый котяра подключился. Все цветы уронили и перцы, посуду побили и даже одну гардину сорвали, не иначе все вместе за одной бабочкой гонялись! Ксения Борисовна в бешенстве!

Домой Егор, конечно же — пошел, не дело, напакостив, хоть и по недомыслию — скрываться. И со всем смирением покаялся в своей вине, ну и Ксюша, поорав минут пять — отошла. Даже посмеялись, но как понял Егор — вспоминать это она будет ещё очень долго, если не всю оставшуюся жизнь. А уж как он задолбался прибирать последствия — вспомнить страшно, кто бы мог подумать, что две взрослых кошки и три котенка могут устроить в нескольких комнатах, во время охоты за бабочками. Если бы не помощь пришедшей няньки, сжалившейся на Егором — один он несколько дней бы порядок наводил. Ксюха демонстративно самоустранилась и тут Егор её понимал, оставленные без присмотра Ариша с Мари могли дел натворить не меньше вошедших в раж кошек…

Всё это промелькнуло у него в голове аккурат за то время, что он курил самокрутку и шел до радиорубки. У крыльца покосился на украшавшую дверь надпись «Чем громче крикнешь, тем дальше слышно» и показывая пример стоящему на посту охраннику— выбросил бычок в урну. Оббивая ноги от снега — вознамерился зайти внутрь, узнать, что радисты вызнали за ночь. С появлением радио — жизнь стала гораздо интересней, пропало то чувство оторванности от событий в мире, появилось осознание причастности к тем великим делам, что сейчас происходили по всему свету, и что самое главное — не без их участия. Ну а больше всего интересовало — как у там у ляхов? И у чухонцев? Константин Павлович и генералиссимус, один в Финляндии, другой в Польше — действовали настолько успешно, что каждая радиосводка была как бальзам на душу.

Но насладиться информацией, выловленной связистами за ночь — не получилось. Охранник доложил, что по его душу приехали особисты и ждут сейчас на КПП.

— Птицу какую-то важную привезли, — добавил постовой. — то ли проверяющий, то ли ещё кто. А пропуска нет на него, тебе звонили, ты к аппарату не подходишь, передали нам, а тут смотрю ты идешь. Вот значица, иди таперича на КПП…

Гадая про себя, какие к чертям важные проверяющие могут быть — отправился на контрольно-пропускной пункт. И впрямь — особист саткинский и пара казаков переминались у шлагбаума. А в санях сидел с брезгливой миной какой-то важный гусь, в богатой шубе, насколько Егор разбирался в нынешней одежде. Хотя нечто в лице и мимике этого типа, сидящего в санях — подсказывало, что важность не соответствует месту и времени. Словно этому гусю вначале добрую часть перьев из хвоста выдернули, а затем дали пинка. И кого-то он Егору смутно напоминал, то ли с императором летом приезжал, то ли ещё где-то пересекались.

Особист внес ясность, доложив, что эта особа — политзаключенный. Да, из знатных, и в ссылку отправлен не за абы что, а за участие в заговоре против императора. Но помилованный Павлом Петровичем в память о своем учителе, воспитанником которого это хлыщ в санях являлся. Смертную казнь ему заменили ссылкой на Урал и исправительными работами, учитывая знатных родственников и их протекцию — довольно щадящими условиями содержания. В общем, месяц тот прокантовался в Миассе, утомив там всех, перевели в Златоуст, он и там не прижился.

А в Сатке с ним валандаться не стали и отправили в Известковое, тут особист понизил голос и признался Егору:

— Его ведь можно и того, как заговорщика и не желающего искупать трудом! Или при попытке к бегству! Наши все от него шарахаются как от чумы. Слишком родственников много влиятельных, опасаются ответственность на себя взять. Вот вам привезли, если и у вас не приживется, делайте всё что угодно!

— А мне то он нахуя⁈ — Егор голоса не снижал, заодно отслеживаю реакцию политического. Тот и бровью не повел, продолжая сидеть всё с тем же надменным видом. Пришлось подойти поближе и обратиться напрямую. — Кто таков?

И опять ноль внимания на Егора, словно он пустое место. Тут Егор повеселел и бросил казакам: