ОПГ «Деревня»

Звякнули стопки и все сосредоточенно задвигали челюстями. Несмотря на сгущающиеся сумерки, и отсутствие электричества – деревня не засыпала. То тут, то там зажигались костры, по всей деревне одуряюще несло шашлыками, слышались голоса, взлаивали собаки, которым передалась нервозность людей.

Серёга! – вдруг озарила Егора мысль, мелькавшая у него в голове весь вечер на периферии сознания и только что пойманная, – А ты рыбаков то не заморил в конторе?! С обеда, считай, сидят под замком. Получается, они ни за что под раздачу попали, и машину потеряли и оказались непонятыми. Я так думаю, что они башкир за цыган приняли.

– Собака серая! – сконфузился участковый, – Забыл про них, с этим вот всем. Так то ведро у них там стоит, но да, надо выпустить.

– Веди их сюда, – добавила сердобольная тетя Таня, – накорми хоть, оголодали небось взаперти. Всё равно, столько всего пропадает, всё не собак кормит. Да они не жрут уже, вон, лежат кверху пузом.

Народ украдкой бросил взгляд на не уменьшающуюся гору в тазик у мангала, где Анисим набивал очередную решетку мясом. Лежащие у забора две хозяйские лайки, похожие на овальной формы воздушные шарики виновато отводили взгляд, как бы говоря: «да, виноваты, хозяйка, но больше не можем, прости!» Где-то ещё в доме отсыпались до таких же кондиций отъевшиеся кот с кошкой.

Незаметно опустилась ночь, на небе высыпали по осеннему крупные звезды, от пруда заметно потянуло зябкой прохладой. Недалеко, на другой улице через пруд, у кого-то их механизаторов загорелся свет во дворе и оттуда донеслись ликующие крики, заглушившие негромкое тарахтение генератора.

– Пойдем, Егор, поможешь, выпустим рыбаков, фонарик то с собой? – Обратился Серёга к брату. – Неудобно получилось, конечно…

– С собой то с собой, только аккумуляторы скоро заряжать нечем будет, у меня к генератору пол канистры бензина, двадцатилитровой, осталось. И ректификата больше не будет, если тока не будет.

Егор машинально стал прибедняться, бензина у него на самом деле было шестьдесят литров в трех железных канистрах и ещё почти пять литров в пластиковой. А уж выгнанного ректификата было с запасом, он цену своему продукту знал, ценил и больше занимался этим из любви к процессу, придумывая и воплощая в жизнь различные виды настоек. Даже бочонок на тридцать литров имелся, из липы, правда, но зато внутрь он накидал настоящих обожженных дубовых щепок, по идее – должен был получиться аналог виски. Полтора года уже настаивалось. Даже по предварительным прикидкам Егора, как минимум литров сто пятьдесят в виде различных настоек, а то и под двести было у него припасено по закромам, как у той белки, что и сама не помнит, где что спрятала. Осознание этого грело душу…

И не то, чтоб он до конца поверил в перенос – какой нормальный человек в такое поверит, до тех пор, пока его не поднимут на вилы крестьяне или не выпорют на конюшне, но на всякий случай прикидывал свои активы, что у него есть и чем он может оперировать. В России всё таки живем, тут надо быть готовому ко всему. И всё равно – жизнь так озадачит, что окажешься не готов.

Рыбаки, на удивление – сидели тихо, не ломились на волю, не требовали адвоката. Либо прониклись атмосферой темной кладовки, либо, что скорей всего – мучились жестоким похмельем от «пяти озер», утратой машины и неопределенностью. Освобождению обрадовались, а уж когда их накормили – совсем ожили, насев на окружающих со своими бедами. Обоим с утра надо было на работу, хотя хозяина машины, экскаваторщика Александра не сколько волновал вероятный прогул, сколько судьба украденной машины. Тут то их и огорошили, вывалив всё то, что было известно на данный момент.

Тут утренняя ситуация повторилась зеркально, теперь уже рыбаки стали подозревать, что деревенские если и не шизанулись на отличненько, то переборщили с выпивкой. Особенно их пугало то, что представитель власти в лице участкового не только не пресекал подобную шизофрению, но и потворствовал этому безумию, нагнетая обстановку не хуже остальных поехавших. Ещё и врачи, люди в белых халатах не вязали рассуждающих о переносе в прошлое, а тоже на полном серьёзе участвовали в дискуссии.

Если бы не ночная пора и темнота за пределами двора, хоть глаз выколи, освещаемая лишь костром (где пережигали на уголь поленья для мангала) и диодным светильником над столом – они бы лучше подались к реке, к спрятанной в овраге палатке и вещам, тревога за которые терзала сердца. Так что на всякий случай они старались держаться вместе и на дистанции, насколько это возможно, от гостеприимных хозяев. Айрат, работающий на том же заводе, что и Саня, по мере того, как стал осознавать, что несут окружающие – не выпускал из руки вилку из нержавейки.

А разговор, в уже изрядно принявшей на грудь компании – окончательно свернул на тему переноса в прошлое и тут Егор, собаку съевший как на зомбях и постапокалипсе, так и на попаданцах – нашел достойного собеседника в лице хирурга Толяна, который тоже был не чужд и особенно уважал Берга.