Опьянение

Эми взяла со стола черные бархатные перчатки. Только так она могла прикасаться к нему, только так причинять удовольствие, а не боль. Такова её судьба — никогда не чувствовать под своими пальцами горячую кожу, только холодный бархат.

Наблюдатель вернулся в Ворона и не нашел другого выхода, кроме как просто уснуть. Их игры, страстные, но жестокие не были ему интересны. Эми делала всё, что он хотел, отдавала себя без остатка каждым прикосновением, но для её хозяина это не имело значения. Он хотел утолить голод, страшный, сжигающий изнутри голод по искренности и свету. Наблюдатель давно понял, что Ворон — тьма, которая ищет свет, неосознанно притягивается к нему. К Софии — последнему, оставшемуся в живых свету. Проваливаясь в дрему, Наблюдатель не мог предполагать, что именно принесет ему пробуждение…

Смерть

Обитателей дома разбудил рев моторов сотни мотоциклов. Он наполнил улицу, как вино на празднике наполняет бокал. Но чья-то рука забыла о том, что нужно вовремя закупорить его и бокал переполнился. Небольшая площадь рядом с домом за несколько секунд наводнилась людьми банд, шумом мотоциклов и криками, до краев.

Ворон наблюдал за ними из-за шторы, размышляя над тем, приехали они, чтобы убить его или дать власть. Такой переполох в бандах мог случиться лишь по одной причине — Головы больше нет. Два выстрела в воздух и громкий крик. Нужно выйти, чего бы они ни хотели, он встретится с ними лицом к лицу и убьет столько, сколько потребуется, сколько сможет, а сможет много.

— Что случилось? — он накинул плащ, уже вычищенный от крови заботливыми руками Эми. Теми руками, что в мягких черных перчатках прикасаются к нему, даря наслаждение, которое он не способен оценить. Спасают его от желаний, которые он не мог претворить в жизнь. Эми принимала на себя боль, которую никогда и ни при каких обстоятельствах не должна почувствовать другая девушка. Но он умел дарить лишь её.

— Голова мертв. Ты — его правая рука. Теперь ты лидер. Мы решили, что ты — вожак стаи, — мужчина спрыгнул с мотоцикла и упал на колени. Легким серым облачком взметнулась пыль. Ворон ждал.

— Правильный выбор, — рыкнул Ворон, стремясь задействовать каждую связку, заставить себя рычать на языке своры, столь внезапно выразившей ему свое почтение и уважение. Он же несколько минут назад рассчитывал на смерть. — Нам нужно в логово… Вернуть его и порвать на части тех, кто посмел убить Голову! Отомстим за вожака и восстановим порядок! — прокатилось над площадью.

Стая громогласно откликнулась, истошными воплями и сигналами мотоциклов. Ворон вошел в гараж и завел свой мотоцикл. Громко звякнули цепи на берцах. Сверкнули глаза, отражая блеклый свет фонарей. Спешить. Вместе со сворой туда, где свет неумолимо гаснет.

Наблюдатель не дышал. Просто забыл — нужно. Ворон раньше него понял, что грозит свету и спешил вперед. Разрывая тьму ночи, надругавшись над тишиной, он летел на своих черных крыльях к Логову. Наблюдатель напрягся и весь превратился во внимание.

* * *

В логово все входили, скромно приоткрывая дверь. Сейчас же она была раскрыта настежь и скорбно висела на одной петле. Искусная резьба словно почернела от всей той крови, что проливались на её стенами, и безысходно темнела вдали, когда Ворон на всей скорости въехал внутрь. Прыжок, почти цирковой трюк, но он не думал о том, что делал. И вот, мягкое приземление на ноги. Пространство за спиной постепенно наполнялось силуэтами, мельтешащими во тьме и приближающимся ревом новых моторов.

Кваз сидел в кресле Головы. У его ног лежало обезглавленное, до боли знакомое тело, с татуировкой в виде паутины во все плечо.

— А вот и ты, — торжественно произнес Квазимодо, и медленно поднял за виски лысую голову с вытатуированным на ней пауком. Вязкая темно-бордовая субстанция медленно падала на пол. Голова. Его скальп знали все, от мала до велика. — Пришел принести мне присягу? — щуплый и нескладный, он картинно развалился в кресле, вытянув вперед ноги.

Ворон достал пистолет. Медленно. Он знал, что Кваз не станет сопротивляться, не поверит, что кому-то хватит смелости бросить вызов новому Голове.

— Давай, убей меня. Если тебе интересно, до его дочки я добрался. Никакая шлюшка. Узкая девственница. Рыдала, билась, даже в рот ей совать не стал, слюни одни. Тьфу…

Грохот. Кресло вместе с Квазом опрокинулось назад, подчиняясь инерции и запрыгнувшей на него массивной фигуре Ворона. Боковым зрением он заметил, что те немногие, что примкнули к Квазу, дернулись в попытке защитить вожака, но не успели. С ним было намного больше людей, они сильнее, опытнее и преданнее. Ворон знал это, поворачиваясь к ним спиной.

— Где она? — быстрый удар кулаком в лицо. Еще раз. Еще. — Говори, тварь!