Опять ягодка (сборник)

Не хотелось больше шляться по улице с рекламными щитами на груди и спине (хуже этого было только внутри поролонового кошмара, внутри уличных зверей и птиц, особенно летом, в жару), а захотелось вдруг проявить творческую инициативу, попытаться самому сочинять рекламные слоганы и стишки в честь различных товаров и лекарств. Он пытался убедить хозяев, что тот, кто сочинил обнадеживающие строки «раз, два, три, кашлю не место в груди» или «в животе шум и гам, принимай эспумизан» – даже не подозревает, что «три – груди» и «гам – эспумизан» – это не рифмы, а безобразие, что такое обращение со стишками, пусть даже рекламными, – это полное и безоговорочное бесстыдство и пренебрежение всеми нормами стихосложения. А ведь за это платят деньги и, наверное, не маленькие. Семен справедливо решил, что он сможет сочинять не только не хуже, но гораздо лучше, и, приведя хозяину вышеназванные примеры, снабдив свою речь предельной иронией, рассчитывал на ответное чувство юмора и предоставление ему возможности попробовать себя в этом жанре. То есть рассчитывал, что ему дадут шанс, и он, наконец, начнет зарабатывать, но оказалось, что это – жуткий, совершенно не предусмотренный прокол: он опрометчиво процитировал фрагменты поэтических опытов самого хозяина, который изменился в лице и выгнал соискателя вон из кабинета. Только потом Семен узнал, в чем дело. Он попытался пробиться к другому хозяину, у которого был несколько иной профиль, другая ниша, не лекарственная, и с тем, предыдущим, они не конкурировали, не мешали друг другу, были даже приятелями, разделив по-братски сегменты своего рекламного рынка.

Этот, с помощниками, сочинял прозаические призывы, но не менее омерзительные, чем стишки его приятеля. Например, «В мире волос власть захватила перхоть», а также «Перхоть встает на твоем пути» или «Пора показать прыщам, кто здесь хозяин», что было похоже на довольно жутковатый триллер, ибо даже просто «Мир волос» – уже страшно. Или еще – «Сногсшибательные волосы». Как только представишь себе эти волосы и перхоть, встающую на твоем пути… У-у! Жуть берет! Семену тем не менее удалось убедить Виталия Костного – так звали хозяина, – что он способен принести ему пользу своими творческими изысканиями. Он предложил одной широко известной, но плохо продаваемой зубной пасте придать настолько целебный смысл, что наш лоховский электорат должен был немедленно кинуться в ближайшие аптеки, чтобы срочно спасать зубы и десны. Костный поверил в потенциал парнишки и взял его на испытательный срок.

Семен, как вполне сложившийся филолог, относился к своей нынешней трудовой деятельности с понятной брезгливостью, но… деньги, деньги. Как только затошнит от сочиненного собою же призыва купить очередную гадость и чепуху, так сразу усилием воли он вызывал в воображении мотороллер или вообще недосягаемую пока вещь – фирменный байк, – и художественная совесть отступала, пряталась в черную тень людоедского нашего бизнеса и антисанитарного рынка. Мечта, цель – вот что согревало, помогало жить и преодолевать. Он ведь ни в коем случае не хотел, чтобы его сокровенная мечта превратилась в недвижимость, как в той идиотской рекламе на картонном щите. И, стиснув зубы, продолжал работать и собирать средства на вожделенное двухколесное средство передвижения.

Глава 10 Кася

Старательность, с которой Кася в ресторане пыталась казаться искушенной и светской, очень веселила Стефана, хотя он во время обеда главным образом был озабочен решением проблемы, куда ее отвезти потом, чтобы без помех отлюбить эту провинциальную барышню, потом полегче расстаться и забыть. И чтобы все осталось без последствий. По этой причине у него в кармане на всякий случай лежала пара фирменных презервативов. Почему фирменных? Да потому что наше отечественное резиновое изделие было сделано топорно и мерзко, резина была толстой, лишала орган напрочь необходимой чувствительности, будто целоваться через лист бумаги. Пользоваться такой гадостью можно было только в том случае, если организм мужчины переполнен тестостероном, или молодежное желание сильнее любых досадных мелочей, или при долгом воздержании – тогда недостатки нашего изделия можно было преодолеть. Во всех остальных случаях оно нередко вело к постельному позору мужчины. Стефан же доставал и имел зарубежную продукцию, настолько тонкую и изысканную, что она снабжалась даже запахами – клубники там или малины. Хотя – на кой черт запах? Где нюхать-то? Или специально для орального секса?

Ну ладно, так или иначе Стефан твердо был намерен сегодня же использовать образцы западной интимной промышленности по назначению. Вот он, объект, сидящий напротив и прилежно изучающий десертную карту, а потом совершенно по-детски спрашивающий: «Ой, а можно мне мороженого?» Стефан догадывался, что она попросту незнакома с названиями некоторых пирожных, а мороженое все-таки верняк, тут не ошибешься. И он заказывал для нее и сливочное, и шоколадное, она ведь так хотела, только стеснялась попросить.