Опять вопросы вождям

Такая позиция была бы необъяснимой и потому, что даже сами новые «собственники» еще вовсе не считают свою собственность законной и воевать за нее не собираются. Они будут счастливы удрать с тем, что удалось урвать — это и так составляет баснословные богатства. О такой установке говорит множество фактов — и непрерывный поток капиталов за рубеж, и распродажа основных фондов, и скупка за рубежом домов уже не поштучно, а целыми кварталами и дачными поселками. Конечно, какая-то часть предприимчивых людей пустила пусть и незаконно полученную собственность, но в дело: купили и отремонтировали магазины и мастерские, занялись извозом на грузовиках. Так им надо сказать только спасибо, и «контрреволюция» оппозиции должна их поддержать. Но если криминальная революция будет признана оппозицией как свершившийся и узаконенный факт, то сразу сместится линия фронта в общественном конфликте и неизбежно, пусть и постепенно, возникнет радикальное сопротивление, которое не остановится перед насилием. Вина ляжет и на тех, кто отказался использовать шанс мирной восстановительной революции и на несколько лет задержал формирование сил реального сопротивления. В политической борьбе, как и на фронте, запрещено надевать чужую военную форму.

Сегодня радикальные выразители интересов криминальной буржуазии типа Гайдара охотно идут на контакты с коммунистами с «гуманистической» песенкой: прекратим конфронтацию, найдем те общечеловеческие цели, которые нас объединяют, все мы русские люди и хотим процветания нашей многострадальной Родины! Это — типичная позиция насильника, сделавшего свое дело. Человека ограбили в переулке, убили сына, самого искалечили. Но вот он очнулся, пытается встать, и уже слышны голоса бегущих людей. И тогда грабитель склоняется к окровавленному уху и шепчет: "Оставим конфронтацию! Давай поговорим о тех общечеловеческих целях, которые нас соединяют. Вот, экологическая катастрофа угрожает роду человеческому — что ты об этом думаешь?". И ведь что поразительно — отказаться от такого примирения или намекнуть на "недавнее прошлое" считается верхом бестактности и экстремизма.

Конечно, каждый политик занимает ту позицию, какую считает правильной и втайне знает степень своего геройства. Прекрасно, если мы будем знать реальный спектр сил. Руцкой мне ближе, чем Ельцин, а Лукьянов ближе, чем Шумейко, и при таком выборе я все сделаю, чтобы их поддержать. Но ужасно, если создается искаженный образ — вот тогда гибнут люди в Останкино и протаскиваются антинародные конституции.

И сегодня рядовая и безымянная масса, поминая своих погибших, имеет право задать тем, кто зовет их с балкона, хотя бы самые простые вопросы.

("Пpавда". Октябрь 1994 г.)

Ловушки языка

В выборной кампании молодая партия быстро формирует себя — кадры, идеологию, образ в глазах населения. Весь организм партии в движении и раздумьях, получает и переваривает огромный объем информации, закаляющие удары противников. Этот процесс не менее важен, чем результат — кресла в Думе.

КПРФ построила свой образ на отказе от революционного подхода. Аргумент ясен: этот подход чреват риском насилия, а в стране, насыщенной оружием и опасными производствами, оно ведет к катастрофе. Довод слаб: революционные изменения вовсе не обязательно ведут к насилию — это показал даже опыт СССР последних лет. А главное, риск насилия при продолжении курса реформ гоpаздо больше, чем при pеволюционной смене этого курса.

Эта смена касается собственности. Вряд ли кто-то сомневается: расхватав ее куски, номенклатурно-преступные группы парализовали хозяйство. В обозримом будущем запустить его они не смогут. Вопрос уже не в праве, не в справедливости, не в экономической эффективности, а в жизнеобеспечении страны и населения. Ситуация уже сейчас чрезвычайна. Она намного хуже того, что люди представляют себе исходя из уровня потребления — идет проедание остатков производственного капитала и погружение в пучину долга, а это лишь ненадолго может оттянуть встречу со страшной реальностью.

Все партии режима, разумеется, вообще не касаются вопроса собственности она и распределяется тайно. КПРФ тоже решила четко вопрос не ставить. Видимо, тактика. Но ведь людям, ведшим кампанию, приходилось отвечать на этот вопрос. Как понять такую установку КПРФ: "Пугать сегодня людей новым переделом собственности и сопутствующими ему потрясению — верх политического лицемерия и цинизма"? В чем цинизм С.Филатова, который «пугал»? КПРФ не собирается, приди она к власти, отменять акты о раздаче пакетов акций крупных предприятий? Или она это будет делать, но сумеет избежать потрясений? Слова Филатова совершенно ясны, нам же надо давать столь же ясный ответ.