Опять воскресенье

Дон Лотарио отправился в ветеринарную лечебницу, а Мануэль – к себе в контору. Час спустя явился Мансилья и сообщил о своем намерении сегодня же утром вызвать на допрос Гомеса Гарсиа. Плиний одобрил его решение, но почему-то не разгуливал, как обычно, по кабинету, а стоял у окна, наблюдая из-за жалюзи за тем, что происходит на площади. Так он простоял до одиннадцати часов, пока не увидел Доминго Паскуаля, который шел в казино «Сан-Фернандо». Ничего не сказав Мансилье, занятому чтением старого номера газеты, Мануэль решительным шагом вышел из кабинета и направился на улицу Сервера. На сей раз он не остановился у разбитой лампочки и «люков» винного заводика и даже не взглянул в сторону дома учительницы. Он приблизился к дому Доминго Паскуаля и дважды сильно постучал в дверь, которую ему тут же открыла сестра Доминго – вдова.

– Добрый день!

– Добрый день, Мануэль.

– Я могу поговорить с тобой несколько минут?

– Со мной? Конечно. Заходите.

Тереса Паскуаль, хотя и была намного старше Доминго, но в свои шестьдесят лет отличалась отменным слухом и, казалось, слышала все даже тогда, когда к ней не обращались.

– Входите, входите.

Она предложила ему сесть на один из стульев в патио и, привычно насторожив уши, спросила:

– Так чем могу служить вам?

– Тереса, расскажи мне, пожалуйста, все, что ты видела в ту ночь, когда дон Антонио проходил здесь в последний раз.

– Я видела? Я ничего не видела, Мануэль. В одиннадцать часов я уже ложусь спать.

– А я так понял, что ты ложишься очень поздно, потому что долго не можешь уснуть.

– Не знаю, кто такое мог сказать вам. Я, слава богу, всю свою жизнь засыпаю как убитая, едва прикоснусь к подушке.

– Ты уверена, что в ту ночь уснула сразу?

– Конечно, уверена. Могу поклясться, если хотите.

Она замолчала, хотя по-прежнему слушала во все уши.

– И в ту ночь ты тоже легла в одиннадцать?

– Нет, в ту ночь я легла еще раньше. Ровно в десять я была в постели… А почему вы меня спрашиваете об этом?

– Я многих расспрашиваю тут, в вашем квартале. Вдруг мне что-нибудь удастся выяснить. Ты не знаешь, брат твой ничего такого не видел или не слышал?

– Он ничего мне не говорил, но я нисколько не удивлюсь, если видел и слышал. Он всегда ложится спать далеко за полночь.

– А потом, наверное, отсыпается во время сиесты.[17] Если, конечно, рано встает.

– Да, днем он спит почти до пяти, потому что в пять идет в погребок поесть кроликов.

В два часа дня в казино «Сан-Фернандо» инспектор Мансилья рассказывал дону Лотарио и Плинию о своей встрече с Гомесом Гарсией. Гомес повторил ему, но уже более миролюбиво то, что уже сказал Мануэлю. Что его дочери стало хуже и ему пришлось снова вызывать дона Антонио, который уже был у них накануне днем. Но осмотр ничего не дал, и на другой день он отвез дочь в Мадрид.

– Когда я, как и вы, поинтересовался, из-за чего возникла у него ссора с доном Антонио, он, глазом не моргнув, ответил, что никакой ссоры не было. В Мадриде он жил в гостинице «Модерно». Но окончательно Гомес выдал себя, когда я спросил его, почему он после возвращения из Мадрида не явился в полицию и не заявил о том, что дон Антонио был у него после четырех ночи. Сначала он замолчал, а потом сказал, что, когда вернулся из Мадрида, ничего не знал об этом.

– Мне он сказал то же самое.

– Может, так оно и было?

– А вы какого мнения, Мансилья?

– Я твердо убежден, что он возил дочку в Мадрид делать аборт.

– Вы так думаете?

– Вы сами в этом убедитесь спустя несколько месяцев.

– …Значит, вы считаете, Мансилья, что дона Антонио убил он?

– Нисколько этому не удивлюсь.

– Дон Лотарио, а вы что скажете? Вы ведь хорошо знали дона Антонио. Вряд ли он был настолько наивен, чтобы не понимать, какая ловушка ему уготована, если он пойдет к Гомесу Гарсии, с которым накануне поругался.

– Вы уж простите меня, Мансилья, но я вполне согласен с Мануэлем. Доктор все отлично понимал.

– Понимать-то понимал, а все же попался в ловушку.

Плиний и дон Лотарио задумчиво переглянулись.

– Таково мое скромное мнение… Если у вас есть более веские доводы, я готов их выслушать.

– Пожалуйста, не заводитесь, Мансилья. Мы ведь разговариваем как друзья.

– Разумеется. Но вот что примечательно: дон Антонио почему-то отказывается ехать домой на машине, хотя время уже позднее, и идет пешком.

– Как раз это меня меньше всего удивляет, Мансилья, – ответил ему дон Лотарио, – он не любил ни у кого одалживаться.

Без четверти пять Плиний, отговорившись тем, что его ждут служебные дела, оставил Мансилыо и дона Лотарио в том же самом казино, куда они вновь пришли выпить по чашечке кофе, и отправился в самый конец улицы Майор, где, насколько ему было известно, находился погребок, в котором лакомился кроликами Доминго Паскуаль.

Прохожих в этот час было мало, и Мануэль стал прогуливаться на перекрестке, который по его расчетам должен был миновать Доминго Паскуаль.

Осень уже вступила в свои права, и Плиний почувствовал, как его пробирает дрожь. Солнце хоть и было ярким, но совсем не грело.