Опять вы, Иможен? Ну и наломали вы дров, инспектор. Ее все любили

— Но Лейк в глубине души вовсе не плох.

— Наверное, мы по-разному смотрим на вещи, мисс…

— Как знать?

Оба замолчали, не зная, что еще сказать, как вдруг Мортлок заметил около оркестра знакомую фигуру.

— Постойте! Да неужели это Перри Сэдлер, вон там?

— Да, он присматривает за порядком в зале.

— Надо думать, у Перри это неплохо получается — он ведь сам долго сидел под надзором. Но коли Сэдлер тут, то, вероятно, и Джордж Фиппс где-нибудь неподалеку?

Барбара потупилась.

— Он служит у Мелвина шофером, — ответила она.

Полицейский засмеялся:

— Короче, вся банда в сборе. И все дружно перевоспитались? Трудно поверить.

Насмешка задела Барбару:

— Трудно — не трудно, но это так.

— Ну, вы-то уж, очевидно, поверили, раз собираетесь стать миссис Дэвис.

— Помимо того, что касается службы, вы, по-моему, плохо разбираетесь в жизни, инспектор. Я хочу сказать, вас мало что интересует. А мы с Мелвином слишком долго шли по скользкой дорожке, главным образом Мелвин. Так стоит ли удивляться, если мы поддерживаем друг, друга, стараясь изменить жизнь?

— Вообще-то, покаяние начинают с того, что освобождаются от нечестно нажитого. А Мелвин, судя по всему купается в уюте и роскоши.

Она резко поднялась.

— Зачем вы пришли, инспектор?

— Малость поболтать с Мелвином Дэвисом.

— Это непросто.

— Ну, для него же лучше постараться найти время.

— Почему?

— Да потому, мисс Коукбэн, что Дэвису не стоит принимать меня за идиота, и, когда я хочу с ним поговорить, пусть поторапливается.

Она повернулась и, ничего не ответив, ушла. Довольный, Крис вытянул ноги под столиком. Здорово он разворошил осиное гнездо! Они не сомневались в собственной безнаказанности, а теперь задергаются, не понимая, что бы все это значило. Знал бы Ричард, спящий рядом с Джанет, что затеял его подчиненный, живо вскочил бы!

Певичка надтреснутым голосом тянула песенку о горькой любви к моряку, который то отчаливает, то причаливает, то снова отчаливает. Крис спросил себя, что почувствовала бы Джойс, приведи ее кто-нибудь в подобное место. Наверняка вся эта вульгарная роскошь, бесстыдно выставляемая напоказ и столь далекая от ее школы в Уотфорде, глубоко шокировала бы молодую женщину. Инспектор мысленно сравнил Джойс с Барбарой — безусловно в пользу первой. Криса всегда удивляло, что люди получают удовольствие, убивая время в заведениях такого рода. Да женись он на Джойс, думал Мортлок, для него самой большой радостью стали бы долгие дни и часы рядом с женой в маленьком уютном домике.

Девицу, плачущую по моряку, сменил певец-негр, а потом какой-то лысый тип рассказывал скабрезные анекдоты, смешившие всех, кроме Мортлока. Полицейскому так претило это нагло заявившее о себе бесстыдство, что он мысленно клеймил как сообщника преступления каждого, кто смеялся. Около полуночи Лейк подошел к Крису, сказал, что мистер Дэвис вернулся и, узнав о присутствии инспектора, согласился принять его в своем кабинете. В слово «согласился» валлиец вложил все презрение, на какое только был способен. Мортлок принял вызов.

— Твой хозяин, мой мальчик, не волен соглашаться или не соглашаться. Я хочу его видеть, и точка.

— Он у себя.

— Может, и не надолго. Ну-ка, живо, показывай дорогу!

Кабинет Мелвина Дэвиса походил на все кабинеты деловых людей города: элегантный, обставленный дорогой мебелью, глубокими креслами, с вазой цветов на камине. Дэвис встретил Мортлока, разыгрывая радушие:

— Вот уж не ждал! И подумать не мог, что вы так быстро откликнетесь на мое приглашение! Простите, не сразу вас принял — только что вернулся из поездки в провинцию.

— Из Харрогита?

Мелвин побледнел.

— Почему вы мне говорите о Харрогите?

— А почему бы и нет?

Тон Дэвиса изменился.

— Лейк сказал мне, как вы с ним обошлись. Барбара тоже — вы ведь разговаривали с ней не слишком любезно. Так зачем вы пришли ко мне, инспектор?

— Повидаться.

— Я перед вами. Что дальше?

— Вы знакомы с миссис Гендерсон?

— Какой еще Гендерсон?

— Она живет в Уотфорде.

— В Уотфорде? Никогда там не бывал, разве что проездом.

— Вам не нравится это место?

— Не особенно.

— И с каких же пор?

— Не понял.

— Поясняю: вам не нравится Уотфорд, с тех пор как вы убили там Ларри Гендерсона.

Мелвин разинул рот, и его сигара покатилась на пол. Инспектору пришлось признать про себя, что разыграл удивление Дэвис превосходно, однако он счел своим долгом подчеркнуть, как мало значения придает всяким дешевым трюкам:

— Осторожнее, Дэвис… поднимите сигару, ваш прекрасный ковер загорится.

Но Дэвису было наплевать и на сигару, и на ковер, и на все на свете. Опершись обеими руками на стол, он медленно поднялся и пробормотал:

— Я что-то не врубился. Ну-ка, повторите!

— Я спросил вас: вам не нравится Уотфорд, с тех пор как вы организовали там убийство Ларри Гендерсона?

Хозяин «Роуг'с мач» глубоко вздохнул.

— Понятно, — глухо заметил он. — Вы обвиняете меня в убийстве какого-то типа, о котором я слыхом не слыхивал?

— Именно.

— Если хотите знать мое мнение, инспектор, так вы — последний негодяй. Убирайтесь отсюда немедленно, иначе получите по заслугам.

— Это было бы признанием…

— Да в чем?

— Ну как же, в совершенном преступлении.