Описание Эллады

До той битвы, которую афиняне выдержали на Марафонском поле, платейцы не были ничем известны. Но в битве при Марафоне они приняли участие; а затем, когда Ксеркс переправился со своими войсками в Элладу, они осмелились даже, вместе с афинянами, сесть на корабли, а от Мардония, сына Гобрия, бывшего у Ксеркса начальником войск, они защищались в своей собственной стране. 3. Дважды пришлось им быть изгнанными из родного города и вновь быть возвращенными в Беотию. Во время войны пелопоннесцев против афинян лакедемоняне взяли Платеи осадой. Но во время того мира, который заключил с персидским царем от имени эллинов спартанец Анталкид, город был восстановлен, и платейцы вернулись из Афин. Но тут их постигло другое несчастье. У них не было открытой войны с фиванцами, и платейцы утверждали, что между ними не был нарушен мир, так как они ни делом, ни помышлением не принимали участия с лакедемонянами в захвате Кадмеи. Фиванцы же заявили, что этот мир заключили лакедемоняне, а потом сами же нарушили его. И поэтому они полагали, что правильно и для всех остальных считать договорные отношения потерявшими силу. Платейцы, относясь с большим подозрением к поведению фиванцев, все время тщательно охраняли город и даже на свои поля, которые были немного подальше от города, они ходили не каждый день. Дело в том, что они долго обычно ведут свои общие, всенародные собрания фиванцы; поэтому, выждав момент созыва их собрания, они в это время спокойно шли осматривать свои владения и возделывать землю, не исключая тех, чьи владения находились на самой границе. Но Неокл, который был тогда беотархом в Фивах, заметил этот прием платейцев; он приказал каждому из фиванцев прийти на собрание с оружием и прямо оттуда повел их на Платеи, но не по прямой дороге, ведущей из Фив по равнине, но повел их по дороге на Гисии к Элевтерам и афинской границе, где даже сторожа не были поставлены платейцами, и рассчитал, что приблизительно около полудня он будет под стенами города. Платейцы же, думая, что фиванцы заняты народным собранием, ушли в свои поля и, таким образом, оказались отрезанными от ворот города. С оставшимися в городе фиванцы заключили договор, чтобы до захода солнца они вышли из города, имея с собой — мужчины одно платье, а женщины каждая по два. На этот раз судьба платейцев была совершенно другая, чем та, которую они испытали, когда они попали в руки Архидама и лакедемонян: в то время как лакедемоняне подвергли их длительной осаде и, проведя двойной ряд укреплений, не давали им выйти из города, теперь, наоборот, фиванцы лишили их возможности войти в город. Это вторичное взятие Платей произошло за два года до битвы при Левктрах, когда в Афинах архонтом был Астей. Все строения города, кроме храмов, были срыты фиванцами до основания, но самим платейцам этот способ завоевания сохранил жизнь всем без исключения. Изгнанные опять были приняты афинянами. После победы при Херонее, когда Филипп ввел свой гарнизон в Фивы и принял ряд других мер для обессиления фиванцев, то при этом в числе всего прочего и платейцы были возвращены им в их родной город.

II

1. В Платейской области на Кифероне, если повернуть с прямой дороги немного направо, находятся развалины Гисий и Эрифр. Некогда это были беотийские города, и теперь еще среди развалин Гисий находится полузаконченный храм Аполлона и при нем священный колодезь; в древности, по сказаниям беотийцев, пьющие из него воду получали вещания. 2. Если вернуться на большую дорогу, то опять-таки на правой ее стороне будет так называемая могила Мардония. Что сейчас же после битвы тело Мардония исчезло, — в этом согласны все; но о том, кто его похоронил, говорят по-разному. Известно, что сын Мардония, Артонт, дал богатые дары не только эфесцу Дионисофану, но дал их и другим ионянам, будто бы за то, что и они приняли участие в погребении Мардония. Так вот, эта дорога ведет из Элевтер в Платеи.

3. Если же идти (в Платеи) из Мегар, то направо будет источник, а если пройти немного дальше, то встретится и скала. Ее называют Актеоновым ложем, рассказывая, что на этой скале спал Актеон, когда он устал от охоты, и что здесь он увидел купавшуюся в этом источнике Артемиду. Стесихор из Гимеры написал, что богиня накинула на Актеона шкуру оленя, готовя ему смерть от зубов собак, с той целью, чтобы он не взял себе в жены Семелу. Я же думаю, что и без вмешательства богини на собак Актеона напала болезнь бешенства; взбесившись и не узнавая уже никого, они готовы были загрызть всякого, с кем бы они ни встретились. Но в каком месте на Кифероне постигло несчастье Пенфея, сына Эхиона, и где был покинут новорожденный Эдип, — этого никто не знает с той достоверностью, с какой мы знаем ту Схисту (Перекресток дорог) в Фокиду, где Эдип убил своего отца. Но об этом я расскажу подробнее, когда мой рассказ подойдет к этому месту.