Описание Отечественной войны в 1812 году

После окончания сражения Наполеон начал стягивать назад войска [283] ; Князь Кутузов поехал в Татариново и велел Барклаю-де-Толли оставаться на поле и распоряжаться приготовлениями к бою на завтрашний день [284] . Войска стали следующим образом: правый фланг 6-го корпуса, Дохтурова, на столбовой дороге при Горках, где предполагали ночью построить сомкнутый редут. На левом крыле 6-го корпуса стал 4-й, поступивший, по причине контузии Графа Остермана, под начальство Милорадовича. Ему велено было занять курган, где днем находилась батарея Раевского [285] . Дохтурову поручено собрать пехоту 2-й армии, между 4-м корпусом и старой Смоленской дорогой. На этой дороге был Багговут с пехотными корпусами 2-м и 5-м. За пехотой расположились кавалерийские корпуса; позади их, против центра, пешая гвардия и кирасиры.

До 11-го часа вечера Князь Кутузов не отменял повелений к возобновлению сражения. Поверяя неприятельское положение, наши патрули открывали Французские передовые посты отступающими все далее и далее. Посланный, поздно вечером, патрульный офицер 1-го егерского полка донес, что он не нашел неприятеля на батарее Раевского. Того же полка унтер-офицеру, с 10 рядовыми, приказано было перебресть через Колочу, ниже моста, поутру истребленного. Через полчаса они возвратились и донесли, что в Бородине нет неприятеля, а за селением, на дальнем расстоянии, заметна конная цепь Французов. При таких обстоятельствах, когда Наполеон отошел назад, Князь Кутузов не находил причин оставлять поля сражения, но к отступлению побудили его донесения Дохтурова об убыли людей во 2-й армии. В 11 часов доложили о приезде Дохтурова. Кутузов вышел к нему навстречу и при всех сказал: «Поди ко мне, мой герой, и обними меня. Чем может Государь вознаградить тебя?» Он повел его в особенную горницу и, переговорив с ним, велел артиллерии тотчас отступать за Можайск и пехоте и кавалерии, по кратком отдыхе, идти туда же. Войска разделены были на 4 колонны; 1-я поручена Дохтурову, 2-я Милорадовичу, 3-я Платову; 4-я состояла исключительно из артиллерии. Барклай-де-Толли получил это повеление в полночь.

Отступление было необходимо, и по огромной убыли в людях, и для сближения с подкреплениями, формировавшимися за Москвой, между тем как Наполеон, следуя за нами, час от часу ослабевал в силах. Истины сии были очевидны, но вопрос состоял в том: куда отступать, на Москву или Верею и Боровск, для перенесения театра войны к Калуге, в том предположении, что и Наполеон свернет тогда вправо, остановит движение на Москву и последует за нашей армией? «Надобно идти по Московской дороге, – сказал Князь Кутузов. – Если неприятель и займет Москву, то он в ней расплывется, как губка в воде, а я буду свободен действовать как захочу». Намерение Князя Кутузова было: отвести армию за Можайск и, приведя ее там по возможности в устройство, ожидать, что укажут обстоятельства. Во все стороны, на утомленных лошадях, отправились с приказаниями офицеры Генерального Штаба. Мелкий холодный дождь кропил землю. Дул осенний ветер. Тускло и редко горели огни на кровавой равнине. Начальники с трудом собирали вокруг себя людей, разметанных огненным вихрем, бушевавшим весь день. С запекшейся на лицах и мундирах кровью, покрытые пылью и порохом, солдаты и офицеры отыскивали свои полки, находили знамена, но не встретили множества товарищей. Были полки, поступившие под команду поручиков. Слабый и невнятный говор прерывался только стоном раненых: одни просили помощи, другие призывали смерть. Однако же, несмотря на утомление войск, приказание к отступлению было принято с грустью, как весть неожиданная, ибо все были исполнены желанием и твердой надеждой сразиться на другой день.

Как в Татаринове Князь Кутузов, так в своей палатке, близ Шевардина, Наполеон получал донесения об ужасных потерях. Не веря, чтобы столь кровопролитный бой не доставил ему более трофеев, он несколько раз приказывал пересчитывать отбитые орудия и пленных. Последних допрашивали о духе и силах Русского войска. По свидетельству неприятеля, наши пленные были до того раздражены и ожесточены, что не только не хотели отвечать на вопросы, но даже произносили ругательства. Раненые дрожали от гнева, бросали на Французов презрительные взгляды, отказывались от перевязки ран. Казаки нарушали спокойствие Наполеона, подъезжая к неприятельской армии, отчего по нескольку Французских дивизий, из предосторожности против ночного нападения, становились в ружье. При одной из таких тревог гвардия Наполеона торопливо построила каре вокруг его шатра. Опасаясь, что истина огласится в раболепной ему Европе, Наполеон спешил диктовать известие о Бородинском сражении и, как обыкновенно поступал в своих бюллетенях, где ложь гналась за ложью, представил битву в самом искаженном виде. Но стан неприятельский не походил на стан победителей, какими Наполеон хотел изобразить свои войска.