Описание Отечественной войны в 1812 году

Что касается до моих вооружений, то они следствие моей системы, а не намерений враждебных. Когда Россия поселила во мне недоверчивость, я начал готовиться к войне, и не скрывал того ни от вас, ни от вашего Посла. Разве то, что я говорил Князю Куракину публично на аудиенции, в прошедшем Августе, сказано было без намерения? Я думал, что слова мои побудят вас сделать какой-нибудь решительный шаг: ничто мнене удалось, и я должен был продолжать вооружения, но иначе, нежели в прежние времена. В 1805 и 1806 годах старался я ускорить войну, чтобы разбить Австрийцев и Пруссаков, пока вы не пришли к ним на помощь; теперь я не тороплюсь по двум причинам: 1) что, не желая войны, думаю сохранить надежду на мир; 2) чем долее буду медлить, тем более возрастут мои силы. Вы хотели договариваться, имея армию, готовую к бою: и я должен был сблизить войска, чтобы противостоять вам. У вас 400 000 человек расположены от Риги до Каменца-Подольского: и мне надобно было подвинуть корпус на помощь войскам Варшавского Герцогства. Когда вы пойдете чрез Пруссию, то встретите корпус Даву на марше в Штеттин; прочие корпуса скоро за ним последуют, для того чтобы я мог теперь же поставить авангард на Висле, а главные силы на Одере. Если получу ответ скоро, и в таком смысле, как желаю, то, может быть, не велю переходить через Одер; иначе подвину войска до Вислы; во всяком случае имею я право идти до Данцига.

Положительно уверяю вас, что в настоящем году яне начну войны, разве вы вступите в Варшавское Герцогство или в Пруссию, которую почитаю моей союзницей. Если, со своей стороны, вы не хотите войны и желаете ее избежать, то еще можно согласиться на следующих условиях: 1) В точности исполнить Тильзитский договор и все меры, принятые до сих пор против Англичан, с тем, однако, изменением, чтобы взаимно условиться об исключительных дозволениях, на основании которых выгоды не были бы предоставлены одним Англичанам, но разделялись бы поровну между каждой из торгующих Держав. Это отнюдь не повредит континентальной системе. 2) Заключить торговый договор или конвенцию, которая, сохраняя сущность вашего тарифа, устранила бы все, что есть в нем оскорбительного для Франции. 3) Насчет Ольденбурга подписать соглашение, которое уничтожило бы вредное влияние вашего протеста и было такого содержания, что вы или ничего не требуете для Герцога, или хотите определительного вознаграждения, за исключением, однако, Данцига или какой-либо части Варшавского Герцогства».С сими предложениями Наполеон поручил Чернышеву отправиться к Государю и, отпуская его, присовокупил: «Признаюсь, что за два года прежде не мог я думать о возможности разрыва России с Францией, по крайней мере при жизни Императора АЛЕКСАНДРА и моей. Ручательство в спокойствии Европы полагал я во взаимных чувствованиях наших, которые и поныне сохраняю к вашему Государю. Уверьте в том Его Величество и скажите, что если судьба определила двум сильнейшим Державам на земле воевать за пустяки, то я буду вести войну, как рыцарь, без всякой ненависти, без недоброжелательства, и, если обстоятельства позволят, предложу Императору завтракать вместе со мною на передовой цепи. Настоящий поступок мой облегчает мою совесть. Изъяснив вам истинные мои чувствования к Императору, посылаю вас, как моего полномочного, в надежде, что еще успеем согласиться и не будем проливать крови ста тысяч храбрых за то, что мы не можем условиться о цвете ленточки. За год и меньше было не трудно примириться; теперь удобнее, нежели через три месяца.

Если у вас не хотят разрыва с Францией, то надобно поторопиться прислать кого-нибудь для переговоров. Чем более будете вы медлить, тем более умножатся мои приготовления. Если же вы решились воевать, то вы действуете основательно, и все, что у вас сделано в этом отношении, в порядке вещей. Выбор минуты, когда начнется война, будет зависеть уже не от политики, но от военных соображений».

По приезде в Петербург Чернышев письменно представил Государю слова, сказанные ему Наполеоном. Его Величество сделал на донесении следующие собственноручные отметки, которые опровергают доводы, на коих Наполеон основывал свои притворные жалобы: 1) Наполеон говорил, что Государь обязался Тильзитским договором исполнять декреты Берлинский и Миланский. – «В Тильзитском трактате, – замечает Император, – о сих декретах упомянуто не было». 2) «Герцог Ольденбургский, – продолжал Наполеон, – нарушил обязанности свои, как член Рейнского Союза, не послав войск в последнюю войну с Австрией». – «Герцогу, – заметил Государь, – не было сделано предложения об отправлении на эту войну войск его, которые едва существовали и только что начинали формироваться». 3) Наполеон жаловался, что Князю Куракину не высылали полномочий. Государь написал: «Князь Куракин имел полномочие выслушивать все предложения; но нельзя было дать ему власти окончательно подписывать договоры, без представления их на ратификацию, а этого-то Наполеон и хотел».