Наполеон прожил в Смоленске три дня, употребленные на устройство армии. Все конные полки разделил он на две части: одну, имевшую лошадей, а другую безлошадных. Из 4 резервных кавалерийских корпусов составили один, порученный Латур-Мобуру; наделили ружьями тех солдат, которые дорогой их кинули, и спешенных кавалеристов; на каждого человека дали по 50 патронов. Полки снабдили ручными мельницами, привезенными в Смоленск из Франции и Немецкой земли. Мера сия не только не принесла никакой пользы, но походила на горькую насмешку, потому что на мельницах молоть было нечего. Между тем вслед за Наполеоном начали подходить и прочие корпуса к Смоленску, куда они спешили, как в обетованную землю, не сомневаясь, что остановятся там на зимних квартирах. Эта мысль поддерживала утомленных, согревала замерзавших; каждый напрягал последние силы для достижения города, где должны были кончиться злоключения. Завидя издали верхи Смоленска, неприятели ликовали, забывали голод и стужу, в беспорядочных толпах, тысячами, ломились в город. От тесноты в воротах убивали друг друга, бежали к мнимым запасам, на теплые жилья; но, внезапно, как громовой удар, поражала их весть, что нет припасов и помещения в домах, что в Смоленске не останавливаются и надобно идти дальше. К усугублению их бедствий сделался сильный мороз, более нежели в 20 градусов. По несчастью, стужа была непродолжительна, и на другие сутки оттеплело, без чего погибель врагов была неотвратима. В то время, 1 Ноября, Смоленск представлял ужасное зрелище. От Московской заставы до Днепра дорога была усеяна человеческими трупами и падалищем. Московское предместье от пожаров сделалось полем. На нем и на снежной поверхности Днепра стояли фуры, зарядные ящики, лазаретные кареты, пушки, понтоны, лежали ружья, пистолеты, штыки, барабаны, кирасы, кивера, медвежьи шапки, музыкальные инструменты, шомпола, тесаки, сабли. На набережной, между мертвыми телами, стоял длинный ряд фур, еще с невыпряженными, но упавшими лошадьми и едва дышавшими на козлах погонщиками. Инде лежали лошади с выпущенной внутренностью и разрезанными животами, куда вползали неприятели согреться или кониной утолить голод. Где оканчивается набережная, по дороге около городовой стены, в 6 и более рядов, с лишком на 5 верст, брошены были зарядные и патронные ящики, Московские коляски, кареты, дрожки, военные кузницы. Неприятели кутались от холода в священнические рясы, стихари, женские салопы, обвертывали ноги соломой, на голову надевали капоры, жидовские шапки, рогожи. Большая часть проклинали Наполеона, изрыгали богохуления, а иные, с отчаяния расстегнув мундир и обнажа грудь, призывали смерть и падали под ее косой.
Битвы под Красным
В один и тот же день, 2 Ноября, выступили к Красному: Наполеон из Смоленска, Князь Кутузов из Щелканова. Уже накануне тронулись из Смоленска на Красной корпус Жюно, гвардейская артиллерия, парки, спешенные кавалеристы и обозы. Левой стороной дороги следовал Польский корпус, за болезнью Понятовского порученный Зайончеку. 2 Ноября, выходя из Смоленска с гвардией, Наполеон намеревался ночевать в Корытне, велев прочим корпусам выступать из Смоленска в следующем порядке: сперва Вице-Королю, потом Даву и наконец Нею; все корпуса должны были находиться между собою на расстоянии одного перехода. Нею, составлявшему арьергард, велено было выпроводить больных и отсталых и при выступлении из Смоленска сжечь все, чего нельзя было увезти, артиллерию, ружья, обозы, и взорвать стены и башни, для чего во время пребывания Наполеона в Смоленске в разных местах подведены были мины. Еще одним преступлением хотел Наполеон обременить память своего нашествия на Россию.