Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами)

Московиты относятся терпимо и ведут сношения с представителями всех наций и религий, как-то: с лютеранами, кальвинистами, армянами, татарами, персиянами и турками. Однако они крайне неохотно видят и слышат папистов и иудеев, и русского нельзя сильнее обидеть, как выбранив его иудеем [жидом], хотя многие из купечества довольно похожи на жидов. Лютеране и кальвинисты до сих пор встречали хороший прием не только в разных местах в стране, но и в самой Москве при дворе, ради торговли и сношений, которые с ними усердно ведутся, а также и ради тех должностей, на которых они служат его царскому величеству дома и в поле. Тех из них, что живут в Москве, имеется до 1000. Каждому разрешается по своему совершать богослужение в публичных церквах. Раньше обе религии имели в городе Москве в округе Царь-город свои построенные здесь церкви. Однако лютеране лет 20 тому назад ^[175] потеряли церковь из-за ссоры и драки женщин, споривших о первенстве. Когда перед тогдашней осадой Смоленска немецкие военные офицеры женились на купеческих служанках, то эти последние, как жены капитанов и поручиков, уже более не хотели сидеть ниже бывших своих барынь. Жены же купцов полагали, что было бы постыдно для них, если бы те, кто недавно были их служанками, стали сидеть выше, чем они сами. Вследствие этого в церкви поднялся большой спор, который, в конце концов, перешел в драку. Патриарх в это время проезжал мимо церкви, увидел свалку и спросил о причинах ее. Когда ему сообщили, что это в немецкой церкви идет спор из-за мест, он сказал: «Я полагал, что они будут приходить в церковь с благоговейными мыслями для совершения своего богослужения, а не ради высокомерия». После этого он приказал, чтобы тотчас церковь была сломана, и, действительно, в тот же день она была разрушена до основания. Лютеранам, однако, позволили построить вне Белой стены, в округе Большой город, новую.

Кальвинисты также внутри Белой стены стали, рядом со своей деревянной часовней, строить красивую каменную церковь и довели ее почти до крыши. Так как, однако, патриарх и великий князь не разрешили постройки, а лишь смотрели на нее сквозь пальцы, то патриарху как-то пришло в голову приказать разрушить эту церковь, а заодно упразднить и часовню, находившуюся близ нее. После этого кальвинисты некоторое время для слушания проповеди ходили в церковь к лютеранам, пока они, наконец, не получили собственной церкви.

Когда некоторое время спустя лютеране принуждены были, по настоянию патриарха, убрать свою церковь и из Большого города, они, с соизволения его царского величества, заняли вне вала на свободной площади место и построили на ней церковь, большую, чем предыдущая. Однако, недавно, при отмене русской одежды (о чем сказано выше), они вновь со своей церковью должны были перейти на другое место. Произошло это таким образом.

Попы в Москве уже 15 и более лет жаловались, что немцы, живущие среди русских в городе, закупили самые большие и лучшие площади из их приходских земель и обстроили их так, что попы потеряли многое из своих доходов. Однако, так как предыдущий великий князь относился благосклонно к немцам, им ничего нельзя было добиться. Теперь, однако, когда сам патриарх стал жаловаться, что немцы ходят среди русских в одинаковых с ними одеждах и как бы крадут у него благословение, попы воспользовались случаем, возобновили свою жалобу и довели дело до того, что отдан был строгий приказ: кто из немцев хочет перекреститься по русскому обряду, тот пусть остается жить в городе, но кто отказывается поступить так, тот обязан в течение короткого времени вместе с жилищем своим выбраться из города за Покровские ворота, в Кокуй, место, где 40 и более лет тому назад немцы исключительно жили и где погребен датского короля Христиана IV брат, герцог Иоганн.

Это место лежит на реке Яузе и получило название Кокуй по следующей причине. Так как жены немецких солдат, живших там, видя что-либо особенное на мимо идущих русских, говорили друг другу: «Kuck! Kucke hie!», т. е. «Смотри! Смотри здесь!», то русские переменили эти слова в постыдное слово: «х. й, х. й» (что обозначает мужеский член) и кричали немцам, когда им приходилось идти в это место, в виде брани ^[176]: