Описательная психология

В этой связи появляются у Спенсера и дальнейшие приемы объяснительной психологии. Он переносит с внешнего развития животного царства на внутреннее принцип возрастающей дифференциации частей и функций, а затем их интеграции, т. е. восстановления более высоких и более тонких связей между этими дифференцировавшими функциями, и при этом он для объяснения проблем, которые индивидуальная психология убедительно разрешить оказалась не в состоянии, пользуется прежде всего проблемой происхождения априори, – этого принципа развития, действующего во всем животном царстве. После этого он из строения нервной системы, ее нервных клеток и соединительных нервных волокон изъясняет расчленение душевной жизни, ее элементов и существующих между ними отношений. Наконец, там, где в психологической связи оказываются пробелы, на основании гипотезы о психофизическом параллелизме, может быть включена связь физиологическая.

Очевидно, что эта объяснительная психология Спенсера во многих пунктах приближается к жизненности душевной связи в большей мере, нежели это было достигнуто школой Миллей. Включение в естествознание также сообщает связи гипотез более прочную основу и большую авторитетность. Но подобное включение, через посредство учения о психофизическом параллелизме, превращает обусловленную таким образом объяснительную психологию в дело одной научной партии. Оно сообщает ей оттенок утонченного материализма. Для юриста или историка литературы подобная психология является не прочной основой, а опасностью. Все последующее развитие показало, насколько этот скрытый материализм объяснительной психологии, учрежденный Спенсером, разлагающе влиял на политическую экономию, уголовное право, учение о государстве. Что касается самого психологического исчисления, поскольку оно оперирует внутренними восприятиями, оно становится благодаря введению новой гипотезы все же еще менее достоверным.

Эта объяснительная психология спенсеровского направления неудержимо распространялась также и во Франции, и в Германии. Она не раз связывалась с материализмом. Последний во всех своих оттенках есть объяснительная психология. Всякая теория, полагающая в основу связь физических процессов и лишь включающая в них психические факты, есть материализм. Психология величайших французских научных писателей прошлого поколения выступала под влиянием материализма; но сильнее всего она была обусловлена именно взглядами Спенсера. Первый отрывок из «Психологии» Спенсера был опубликован им еще в 1853 году, до появления в печати всего труда (1855), и предметом его служило исследование основ нашего интеллекта. В 1870 году появился главный философский труд Ипполита Тэна о человеческом интеллекте. Он опирался преимущественно на Спенсера, пользуясь, однако, работами обоих Миллей. По поводу распространения своих психологических мыслей Спенсер сам писал: «Во Франции г. Тэн нашел случай придать некоторым из них более широкую известность в своем труде De Tlntelligence». Но Тэн и со своей стороны кое-что прибавил к методам объяснительной психологии. В то время во Франции предпочтительно занимались изучением аномалий в психическом мире, и существовала склонность применять явления, собранные и интерпретированные психиатрами, невропатологами, магнетизерами и криминалистами, при изучении законов душевной жизни. Учение о сродстве гения с помешательством – чисто французская выдумка; как всё французское, она возымела в Италии большой успех. Тэн был первым объяснительным психологом, принесшим такое расширение методов психологии, путем изучения аномалий душевных явлений, на благо подлинной психологии. Здесь нет надобности подробно останавливаться на странной гипотезе, которую он, при этих условиях, присоединил к допущениям объяснительной психологии, так как она не возымела обширного действия: «С помощью восприятий и целых групп образов природа создает внутри нас, по определенным законам, призраки, которые мы считаем внешними предметами, и при этом по большей части даже не заблуждаемся, так как соответствующие им внешние предметы действительно существуют. Внешние восприятия суть подлинные галлюцинации». Зато более общего интереса заслуживает наблюдение над роковым влиянием, которое эта теория оказала на исторические труды Тэна. Подобно тому как односторонняя объяснительная психология Миллей в высшей степени вредоносно повлияла на крупные исторические таланты Грота и Бокля, так и философ Тэн, превращающий нас всех в постоянных галлюцинантов, внушил историку Тэну его изображение Шекспира и его понимание французской революции как своего рода массового помешательства. К Тэну затем примкнул Рибо.